- Ну, старый, ты здесь совершенно ни при чем – просто Я раньше успела. Хотя, видать, и ты “торопился”.
- Не прикалывай, не смешно! Ты на чем ездишь? А мы на чем? Вот тебе и разница: одна дает, друга дразницца! Было ж, что мы одновременно прибывали…
- Было, было. Вспомни, хоть, преподавателя…
“Преподаватель”
“Дежурство, как дежурство, фельдшер толковый, вызова обычные… Щас вот, бабушку быстренько вылечим, тогда и поужинаем. И то сказать, время – полвторого ночи, а баушке плохо – спать давно баушкам пора! Тем более, на пятом этаже!”
Дверь открыла женщина в черном, лет около сорока, с приветливой улыбкой на лице ,с ухожеными руками, с блеском свежего лака на ногтях. Доброжелательность и приветливость так и перли из нее, попадая брызгами даже на подъездную кошку, шмыгнувшую ,вслед за бригадой , в квартиру.
- Ой, ребята, проходите ,я вас жду, как вы быстро приехали – я даже заволноваться не успела!
- Быстро? Так мы можем еще покататься, если Вам волнений не хватает! – шутливым тоном в ответ.
- Да что вы, “доктор” – проходите, проходите! Вот сюда, в маленькую комнату!
В ее голосе отчетливо звучали и кавычки, и маленькие буквы. Хрипы и бульканье из маленькой комнаты слышны были на пороге…
“Попали, кажется! Черт! Нельзя о еде думать перед вызовом, сколько раз себе говорил! Так, блин, отек легких у нас уже есть, посмотрим, что еще плохого…”
- Когда это вот началось?
- Примерно в пол-одиннадцатого, до этого мама разговаривала, кушать просила, все хорошо было.
-А на боль в сердце…
- Да с утра еще, но я дала ей валидол, корвалол, цитрамон – я же знаю, как сердце лечить! У мамы уже был инфаркт, лет тринадцать назад, я тогда, как раз диссертацию писала, не защитилась, правда – все некогда было, все дела да дела, аборт пришлось делать – тошнило меня сильно, прям на изнанку… У вас, девушка, ведь тоже нет еще детей? Вы не замужем?/ Такая красивая девушка! Что же доктор-то? Куда смотрит? Вот я в молодости…
- Извините, Вы, с утра, никуда не обращались?
- Да нет – я же говорю: давала ей валидол, корвалол…
“Так, электродики – ЖЗЛ: желтый, зеленый – лево, остальные – право… Хорошо, хоть ,Ленка все знает – указывать не надо… Давление низковато, но уж ладно – два часа булькает, понятно … Не до жиру…Это, это, это – так, хорошо, в венке, системку, так… Булькает, епть!”
- Заяц, ты спирт по вене пускала раньше?, -- шепотом на ухо фельдшеру.
- Да, -- так же шепотом в ответ.
Развели спирт, ввели, сколько нужно – без видимого эффекта. Все это время за спиной у бригады стояла эта самая дочка и сочным голосом, с выражением рассказывала о своей молодости, о любви, о неудачном замужестве, о себе, о себе, о себе. То, что ей не отвечают, не задевало ее нисколько.
“ Понятно, тетка, что тебе потрепаться не с кем, но заняты мы, ведь, одна можешь, вобще, остаться! Блин! И давление не поднимается… Реанимацию уж десять минут,как вызвали – еще бы столько продержаться!”
-Ребята, а вы институт уже закончили или еще учитесь? У меня много знакомых в медицинском: профессор N, доцент Y, ассистент S! Я тоже в этом немного разбираюсь, я ведь преподавателем работаю в Институте Культуры!
Тут уже явственно слышались Большие буквы – Преподаватель, Институт, Культура.
“Ах, черт, агония! Ленка, заяц! Быстренько …”
- На пол бабку! “Амбу”! Готовь внутрисердечное!
Толчок! Толчок! Толчок! Толчок! Толчок! Вдох мешком “Амбу”, толчок…
“Не заводится, блять, не заводится! Ну, сердечко, милое, я ж понимаю какая была перегрузка, но , ведь, мы ж тоже постарались! Давай, заводись! Заводись, сука! Милое, хорошее, заводись! Ребра хрустят – хорошо, нас так учили: ребра заживут, лишь бы сердце заработало, ну, давай, давай!”
- Доктор, возьмите! – умница уже протягивает А. “двадцатку” c длинной внутрисердечной иглой.
Громом – звонок в дверь: реанимация.
-Что тут у вас?
- Остановка!
- Давно?
- Три минуты по часам!
- Шприц?
-Внутрисердечный!
- Бумажку нам оставили? Свободны.
Уже своим фельдшерам: “ЭКГ, быстренько!”
“Хорошо им – кардиограф на “блоке”, электроды “цапками” крепятся, два фельдшера, укладка поболе нашей вдвое… Смертей, правда, тоже поболе…”
- Доктор! Хорошо, что Вы приехали! Я работаю Преподавателем в…
Уже на площадке, А. услышал голос одного из реанимационных фельдшеров: “Изолиния…” “Не смог, раздолбай!” – подумал А . и руки, подносившие горящую спичку к сигарете, мелко-мелко задрожали…
* Ну, вот! Вспомнил же, сделал даме приятно!
* -- Само вылезло. Было, конечно, куда ж деваться! Кто без греха…
* Однако, вспоминаю я и другое…
“ПОЛ-ВОСЬМОГО”
Любой утренний вызов – не сахар. Особенно – в половине восьмого, за полчаса до смены, особенно – если разбудили после короткого, всего один час, сна, больше похожего на бредовое забытье, особенно – если адрес дальний, один только доезд до которого – не короче тридцати минут, особенно – если повод к вызову – температура в тринадцать лет!
“Что они, не знают, что-ли, какие таблетки давать? Конечно, телефон поликлиники – шесть цифирей, а “Скорой” – всего три!”
* Вера! Поехали, блин, на СусуСаса…
* -- Куда?
* -- Туда-туда, не ослышалась!
* -- Доктор! У меня сегодня в институте с утра “оперативная хирургия”, опять я занятия пропущу, Петров меня сгноит!
* -- Не сгноит, Петров – мужик не вредный, поехали: раньше сядешь – раньше выдешь!
Уже в машине, закурив горькую, со сна, сигарету, А. вспомнил, что хотел сделать, да не успел…
* Док, куда едем-то? – водитель спрашивает.
* -- На СусуСа, Юрок.
* -- О! Ко мне домой! Через дом от меня адрес-то!
* -- Хорошо, доберемся, значит, без приключений.
Полчаса до знакомого дальнего адреса – выспаться не успеешь, а подремать приятно. Сзади, в салоне, сидит нахохлившаяся Вера – девушка среднего возраста, студентка четвертого курса мединститута, фельдшер с приличным стажем, золотыми руками и своеобразным характером. Дуется. Однако, А.
взял за правило: по возможности не ездить на вызовы в одиночку – были прецеденты.
“Доедем – разберемся”, -- А . не любил мелочных конфликтов со своими помощниками. Доехали и А. сто раз успел пожалеть о своей забывчивости.
Обходя лужи в темном мартовском снегу, дошли до подъезда, поднялись на этаж. Звонок! Брякнула сбрасываемая цепочка, провернулся ригель – дверь открылась.
* Заходите, Доктор!
* -- Здравствуйте, что случилось?
* -- Температура у девочки.
* --- Какая?
* --- Тридцать пять и восемь, Доктор, а вчера была – тридцать девять!
* --- Вчера обращались куда-нибудь?
* --- Нет, дала “Аспирин” и – все. У нас вчера гости были, а ее один раз вырвало, она ушла в другую комнату и лежала себе спокойно. На голову раза два пожаловалась и все.
* -- А сегодня на голову жалилась?
* -- Кажется, нет… Света, у тебя головка болит?
Света – совершенно сформированная и отлично сложенная девушка – лежала в большой комнате на диване, разложенном “вперед”, широком, но низком.
Цветом лица, она почти не отличалась от кипельно белых простыней, застилавших ее постель.
“Менингеальные проверяем, черт! Какая ригидность выраженная! Ну-ка, малыш, снимем-ка маечку, да не педофил я, а педиатр, не нужны мне твои сиськи! Повернись на животик… Ой-ей-ей! “Звездная” сыпь! А вот, сознания терять не нужно! Шок, епть! Вот тебе и “оперативка”, вот тебе и пол-восьмого, вот тебе и температура! Да еще и забыл…”
Хорошо, когда фельдшер понимает тебя, даже не с полуслова – с полувзгляда, когда у нее руки тем концом вставлены, когда все знают, кому, что делать. Пока Вера “входила” в вену, А., зарядив систему, погромыхал с четвертого этажа (телефона в квартире не было) вызывать по рации реанимационную бригаду. Машина стояла возле самого подъезда, но А. успел разглядеть два рядомстоящих железных гаража шагах в десяти от дома. “Отметим”, -- подумал А.
* Але, але! Это 695- й, мне бы реанимацию: Менингококковая, инфекционно-токсический шок!
* --- Хорошо, доктор, поняла, но у них вот сейчас – пересменка, они ж с девяти работают…
* -- Понял, дотяну, наверное, но Вы уж их попросите побыстрее!
Сигарета в две затяжки, пока бежал обратно на четвертый, от дверей – вопрос.
* Ну, что, Вер, как дела?
* -- Нормально – капаем, преднизолон ввела, левомицетин разводится, давление – 80 и 40.
* -- Вот и ладушки! Подождем малость: пересменок у них…
“Ладушки, какие уж тут ладушки! Вот-вот, гляди ,еще давленице упадет и почки встанут! Да, вот, хер оно упадет: мы щас еще это и то, и вон то…Вера-то какова! Снаружи – скала! Спокойно и без суеты, а выходит быстрее быстрого – это мне и нравится… И своеобразная же тетка: столько лет на “Скорой” – ни матом не ругается, ни водки не пьет! Хотя, про мат она мне однажды призналась, что один разок не выдержала, брякнула в сердцах:”жопа”, так потом “так стыдно было, доктор, так стыдно!” Выматерилась, то-есть. Бутылочка к концу подходит, бумажки оформил…”
* Доктор, 100 и 60, она глазки открыла!
* -- Я же говорил – ладушки! О! А вот и реманация, как вовремя, теперь пусть свои растворы ставят.
Передача “дел” прошла быстро и без проблем. Спускаясь к машине, А подумал:” Нам-то домой, а Юрке – с песней от дома…”
* А, что , Вер, за “оперативку”-то сильно достанется?
* -- Какая, на хер, “оперативка”, когда мы ребенка…
* --- Спасли, Вера, cпасли – договаривай уж!
Про себя же, А. подумал: “Э-ээ, заяц, и тебя , вон как, пробрало!”
Выйдя из подъезда, А . , прямиком через, набрякшие водой, сугробы, кинулся к гаражам, не замечая, что во дворе уже закипает жизнь. Втиснувшись между железными стенами, А. , наконец, сделал то, что позабыл сделать два с половиной часа назад на станции. Никогда до и никогда после, он не отливал с таким удовольствием!
* Вспомни-и-и-л! Подумаешь, Мне молодых-то и не особенно надо! Я-то, тоже не педофилка!
* -- Надо – не надо, а мой был день!
* -- Этот – твой, а что это ты другой не вспоми…
Так они и переругиваются по сей день, подъелдыкивая друг друга на правах старых знакомцев, правда, Смерть иногда отлучается, да и Дедушке надо – то до ветру, то – на кухню. А на каком свете это теперь происходит – Бог весть, да, разве, это так уж важно?
Примечания
“Слушалка и мерялка” – фонендоскоп и тонометр(прибор для измерения артериального давления)
“Блять”, “Епть” – бранные слова, соответственно --- ….. и .. …. …. .
“Реманация” – так один деревенский дедушка окрестил реанимацию, а, поскольку, слово попроще, то оно и прицепилось.
Почки у людей перестают функционировать (фильтровать мочу) при систолическом (“верхнем”) давлении 60 мм рт cт. .
Оправляться на вызове -- абсолютное и не обсуждаемое “комильфо”
Все эпизоды , приведенные выше, основаны на реальных событиях, все эпизоды сознательно лишены опознавательных признаков, все эпизоды, кроме двух, закончились абсолютно благополучно для пациентов.
В тексте сознательно не приводятся схемы лечения и дозы препаратов.
“Радикально” – окончательное выздоровление.
“Паллиативно” – временное улучшение.
И, вообще, жизнь – сложная , но интересная штука!
А.В.Афиногеев.
Свежие комментарии