После ужина Василиса поднялась в светлицу, просторную и хорошо освещенную, располагавшуюся под самой маковкой терема.
— Ну, хоть тут беспорядка нет, — сказала она. — Как в прошлый раз прибралась, так, видать, еще и не заходил сюда, не мусорил.
За ней следом в дверном проеме показался Кот-Баюн.
— Симпатичненько тут, — сказал он. — Занавески сама вышивала, что ли?
— В первый раз еще, — ответила Василиса. — Ванюша тогда долго ехал, дороги не знал. Почти неделю добирался. Вот и пришлось рукодельем заняться, скучно же.
— Одобряю, — сказал Кот.
Василиса подошла к окошку, отворила рамы, затянутые слюдой. Кот запрыгнул на подоконник, по-хозяйски уселся на нем, втянул носом воздух.
— Красота, — сказал он. — Благодать.
Василиса уселась на лавку под окном, почесала коту за ухом. Тот прикрыл глаза.
— Ага… И слева… М-м-м, левее… Еще левее… Да-а-а-а…
Он обмяк, уронил голову на лапы, по морде его расплылась довольная улыбка. Кот замурлыкал — громко, словно кто-то водил палкой по стиральной доске. Василиса рассеянно теребила его ухо, глядя в окно. Кот зевнул, широко распахнув зубастую пасть и выгибая язык на манер ложки, потом раскрыл желтые глаза.
— Хорошо-то как, — сказал он. — Птички поют… Вон там, на дубе, гнездо у них, жаль, не допрыгнуть.
— Бандит, — беззлобно сказала Василиса.
Кот хмыкнул в усы.
— И горжусь этим, — ответил он. — Для кота мышей да птиц гонять — первое дело.
— Мышей еще ладно, — убежденно сказала Василиса. — Но птицы — хорошие, нельзя их жрать.
— А по мне, так что мыши, что птицы, все едино, — ответил Кот. — Всей и разницы, что одни в шерсти, другие в перьях.
— Ничего ты не понимаешь, — отрезала Василиса.
— В мышах-то я побольше твоего смыслю, — усмехнулся Кот. — Спину почеши. Ага, вот так.
На наличнике, в левом углу, пристроился паук, спустился вниз на паутинке — собирался плести новую паутину. Василиса дунула на него, паук сорвался, ветер подхватил его вместе с паутинкой и унес прочь. Кот проводил его взглядом.
— Так за тобой приехать кто-то должен, правильно я понимаю? — спросил он.
— Ванюша приедет, — с гордостью ответила Василиса.
— М-м-м, — промычал Кот. — Не знаком.
— Царевич он у меня, — сказала Василиса.
— Царевич, — повторил Кот. — Видел я как-то одного царевича, Змея Горыныча воевать ходил. Три дня по лесу бродил, все кричал, мол, выходи, Змей, биться будем!..
— И что?
— Да ничего. Ходил, ходил, забрел в болото, вымок весь, полные сапоги тины себе набрал. Простудился да и ушел, сопли до пояса. А Змей так и не вышел.
— Почему ж не вышел? — спросила Василиса.
Кот усмехнулся.
— Дурак он, что ли? Залег у себя в пещере, да и отсиделся.
— Трус, — заклеймила Змея Василиса.
— Ну почему же сразу трус? — удивился Кот. — Вполне разумное решение.
— Потому и трус! — сказала Василиса. — Раз боится бой принять.
— Да на кой леший ему этот бой сдался? — махнул лапой Кот. — Это вам, людям, надо непременно самоутвердиться, показать всем удаль молодецкую, изрубить кого-нибудь почем зря. А Змею этого отродясь не надо. У него философия простая, он с пастбища овцу стащит, сожрет, и потом спит неделю, переваривает.
— Все равно трус! — убежденно сказала Василиса. — От моего Вани так просто не отделался бы, он бы его из-под земли достал да сражаться заставил.
Кот вздохнул и повернул морду в окно.
— Любите вы, люди, ярлыки на всех вешать, — ворчливо сказал он. — Может, тому царевичу еще повезло, что Змей не вышел.
— Ха! — презрительно сказала Василиса.
— Вот тебе и «ха!», — ответил Кот. — Сожрали бы его, что твою овцу, и добавки попросили.
Василиса фыркнула.
— Это еще посмотреть надо, кто кого сожрет, — сказала она.
— Змей не первую сотню лет на свете живет, чай, не ящерица, — поучительным тоном сказал Кот. — Ясное дело, сожрет, и к волхвам не ходи.
— Ну а что ж он тогда схоронился? — спросила Василиса.
— А что ему проку биться? — сказал Кот. — Ну, предположим, зарубит царевич Змея. Змею от того какая польза? Никакой, один вред. А ежели Змей царевича сожрет, то люди скажут: вот гад, звероящер недовымерший! Мстить пойдут... Опять же, Змею пользы ни на грош.
— А чести у него, стало быть, совсем нету? — спросила Василиса.
Кот широко зевнул.
— Не-а, — ответил он. — Он же не человек, а зверь.
— Вот и трус, стало быть, — заключила Василиса.
Кот замолчал, ему было лень спорить. Полуприкрыв глаза, он глядел в окно.
Остроносая тень от терема протянулась почти до самого частокола, маковками едва касаясь тяжелых дубовых ворот, окованных железными полосами. Полосы, как и весь частокол, впрочем, были совершенно бесполезны: резные столбы, поддерживавшие ворота, от старости покосились и ворота больше не закрывались, одна створка давно вросла в землю, вторая была полузакрыта. За воротами начиналась тропинка, она сбегала вниз с невысокого холма к речке, к ветхому деревянному мостику. На той стороне стеной стоял лес, закатное солнце вызолотило стволы деревьев, а листва казалась нестерпимо яркой. Тропинка, змеясь, убегала в чащу. С востока ветер нес лохматые облачка.
— Завтра жарко будет, — сказал Кот. — На крышу залезу, буду кости греть… Ты чего гладить перестала?
— Хватит с тебя, — сказала Василиса. Она поднялась с лавки, подошла к сундуку, стоявшему в углу, достала из него сверток. В свертке оказались мотки красных ниток и пяльца.
— Еще занавески? — спросил Кот.
— Рушничок, — ответила Василиса. — В прошлый раз забыла с собой забрать. Для Вани вышиваю. Видишь?
Она развернула полотенце, в центре располагалось солнце с хитрым узором, а по краю — красные птицы, цветы и наливные яблоки. Один край полотенца оставался гладким, без узора. Василиса разложила его у себя на коленях, вдела нитку в иголку, прикинула, откуда начать.
— На что люди время тратят, бог мой… — пробурчал Кот себе под нос и разлегся поудобнее на подоконнике.
— Ну вы поглядите-ка, — отозвалась Василиса. — Ты зато важным делом занят.
— Так и есть, — сказал Кот и зевнул. — Я к охоте готовлюсь.
— Сбегал бы лучше к Кащею, пусть лучины нащеплет, — сказала Василиса. — Солнце зайдет скоро.
Кот усмехнулся в усы.
— Кое-кому и в темноте все видно, — сказал он.
— Лентяй, — сказала Василиса. — Вот вытолкну тебя наружу, будешь знать.
Тут ее внимание привлекло что-то за окном.
— Ах ты!.. — всплеснула она руками. Кот широко распахнул глаза.
— Что стряслось?
— Ах, паразит! — воскликнула Василиса, выбегая из светлицы.
— Люди, — проворчал Кот, укладывая кудлатую рыжую морду на лапы. — Все бегают, бегают… Куда?.. Зачем?..
Снизу, со двора, донеслись шум и крики.
— А ну стой, девка!
Василиса шагала через двор к воротам, на плечах ее лежало расписное коромысло с двумя пустыми деревянными ведерками. Кащей выбежал из конюшни, угрожающе размахивая сухим кулачком.
— Стой, кому говорят!
Василиса повернулась к нему.
— Чего?
— Ты куда это намылилась? — подозрительно спросил Кащей.
— Куда-куда! — Василиса повела плечами. — За грибами, али не видишь?
— Это за какими такими грибами? — поднял голос Кащей.
— Ты покричи еще на меня! — рявкнула Василиса. — Цветник засушил весь, ни разу не полил за лето! Я ему расстаралась, клумбы разбила, цветов насадила, а он!.. Что, трудно ведро воды принести? Трудно, да? К реке я пошла, куда же еще! Сама воды натаскаю, раз у тебя в доме мужика нет.
— Да я… — задохнулся от возмущения Кащей. — Да что мне твои цветочки-лютики! Я тебе что, садовод какой? У меня вон спина больная, кости старые, а я буду еще на какую-то траву воду таскать? Сдались мне твои клумбы, ты хоть понимаешь, что я вообще — Кащей!
— Кащей — объелся щей! — передразнила его Василиса. — Бездельник ты, а не Кащей!
Она развернулась и направилась к воротам.
— Ты смотри мне, — неуверенно крикнул ей вслед Кащей. — Бежать и не думай. Все равно изловлю и обратно привезу…
Василиса снова остановилась и обернулась к нему.
— Изловишь? — прищурившись, переспросила она. — Так-таки возьмешь, да изловишь? Поглядите на него, изловит он! За девками по лесам гоняться ему не в тягость, спина не болит, ребра не крючит! А ведро воды он принести не может, сразу хворь нападает! Тьфу!
Василиса наступала на Кащея, ведра на коромысле угрожающе раскачивались. Кащей поник и ссутулился под градом ее упреков.
— Ну, ладно тебе, Василисушка, — бормотал он. — Ну, что ты? Что ты разошлась-то?
— А то и разошлась! — прикрикнула Василиса. — Я тебе, сморчок старый, служанка что ли, чтобы ты мне выговаривал? Я что, просилась к тебе сюда? Ну? Что молчишь, отвечай!
Кот-Баюн, лениво наблюдавший за этой сценой из окна, решил наконец вмешаться. Он потянулся, немного поразмыслил, каким путем спуститься во двор — через дом или прямо через окно — и выбрал короткий путь. С подоконника он спрыгнул на конек крыши крыльца, спустился по деревянным черепичкам, поросшим мхом, некоторое время помешкал, примериваясь, куда удобнее спрыгнуть с края крыши, потом оттолкнулся задними лапами и приземлился на поленницу, а с поленницы спрыгнул на землю.
— Будет тебе шуметь, Василиса, — сказал он. — Зачем ты так на него?.. Видишь же, небезразлична ты ему, он за тебя беспокоится.
— А ты не лезь не в свое дело! — обрушилась на него Василиса. — Твоего мнения никто и не спрашивал. Тоже мне, специалист по улаживанию конфликтов, самого из дома выгнали!..
Василиса вдруг на секунду замолчала и нахмурилась.
— Это что еще значит — небезразлична?..
Кот бросил на нее ироничный взгляд.
— То и значит, — сказал он.
— Ты это, брось чепуху молоть, — поспешно сказал Коту Кащей. — Вовсе ничего такого и нет, не болтай, чего попало.
— Нет уж, пусть говорит! — потребовала Василиса. — А ну, отвечай! Ты что имел в виду?
Кот ухмыльнулся в усы.
— Да ладно, — сказал он. — Разве не очевидно?
— Нет, не очевидно! — голос Кащея опять сорвался на визгливый фальцет. — Просто девка у меня в заточении! А когда в заточении — то и нечего за двор выходить! Не положено этого. Понятно вам?..
— Ах, в заточении?! — глаза Василисы превратились в узкие щелочки, она сбросила с плеч коромысло и уткнула руки в бока. — В заточении, значит? Ну, хорошо же!
Василиса топнула ногой и взбежала на крыльцо.
— Раз я в заточении — значит, буду сидеть в темнице, как полагается! Пока Ванюша мой не приедет, и не подумаю выйти!
— Нету у меня темницы-то, — робко возразил Кащей.
— Значит, в светлице! — отрезала Василиса и скрылась в тереме, громко хлопнув дверью.
Кащей с Котом переглянулись.
— Выйдет, — сказал Кот. — Куда ей деваться-то? Соскучится и выйдет.
Кащей вздохнул и покачал головой. Потом поднял с земли ведра, с кряхтением водрузил себе на плечи коромысло и вышел за ворота.
(Продолжение следует)
(с)Алексей Березин
Свежие комментарии