"О, девочки!" Фельдшер скорой — о том, как мстят медики
"Плохо". Мужчина 45 лет. Принимал алкоголь. Адрес. Маша и Даша — фельдшеры с большим стажем работы, в который входит также афганский период их службы в армии. Они дружили всю свою жизнь. Поехать на любое безобразие и прекратить его было для них чем-то обычным. Что инфаркт, что поножовщина — не привыкать. Тем более что специфика их города к этому располагала.
Это был небольшой городок в глухомани. Все друг друга знают в лицо, все друг другу родственники хоть по какой-нибудь линии. В трёх километрах севернее города расположено градообразующее предприятие — психиатрическая больница. И все жители города, как и в случае с родством, хоть как-то, но связаны с этим стратегическим объектом. Там работают врачи, медсёстры, фельдшеры — местная элита. А также обслуживающий персонал — истопники, сантехники, дворники и пр.
Обслуга в основном состоит из бывших (и будущих) пациентов больницы, отдающих себе отчёт, что после выписки далеко ходить не надо. Всё равно придётся возвращаться. Так и живут в старорежимных бараках по двадцать комнаток на этаже. Медики, стражи порядка и местная власть — в пятиэтажках, а кое-кто и в частных домах. В городе школа, медучилище, магазин, пивная и телевизор в каждой квартире — всё, что полагается. Живи — не хочу.
Но были в городе и чужие, приехавшие откуда-то водители маршруток. До них связь с внешним миром и работой (психбольницей) поддерживали два стареньких автобуса. Но время взяло своё, водителей проводили на пенсию, а автобусы в утиль, и у местной власти остро встал вопрос: что дальше? Решив, что местным руль в руки лучше не давать, в город пригласили гастарбайтеров. И теперь по проложенным маршрутам весело колесили микроавтобусы самой известной российской марки.
Жили водители особняком, в одном из небольших бараков, куда их десять здоровенных тел едва помещались в положении лёжа. Зато кроме двухъярусных нар было два окна, стол и лавки, достаточные, чтобы уместиться за столом всем и сразу. Работали вахтовым методом, сменяясь каждые две недели. И всё было ничего, пока не приблизился Новый год. А с ним и выданная пораньше зарплата за честно накрученные километры.
— О! Девочки! — пьяная масса из десяти человек оживилась и наперебой стала предлагать дамам свои услуги по части снять куртки, усадить за стол, выпить и потанцевать в честь приближающегося Нового года.
— Тихо, малыши, — Даша привычно скинула с плеча чью-то руку. — Кому из вас фигово? Давайте живенько. У нас служба и опасна, и трудна. А вызовов ещё много.
— Уже всё хорошо, дорогая, — один из собутыльников приблизился к медикам. — Мне плохо было. Но увидев вас, мне вообще полегчало.
— Тогда мы удаляемся, — девчонки, дружно похватав куртки, взяв ящик, кардиограф, пошли к выходу.
— Эй! Нет. Так нельзя. Мы вас просто так не отпустим. Сначала выпить надо, а потом разберёмся, — пьяное сообщество одобрительно загудело и с десяток рук протянулось к фельдшерам, давая понять, что лучше вести себя тихо и весело.
Кто-то закрыл входную дверь и сел рядом, отрезая девочкам путь к отступлению.
— Праздник, говоришь? — Маша взяла со стола большую тарелку винегрета и с силой запустила в окно.
Водитель скорой, услышав звон стекла, привычно выпрыгнул из машины, зашёл в подъезд, одним ударом раскрыл запертую дверь и — вслед за отлетевшим от неё "охранником" — вошёл в комнату.
— Девочки? Как вы тут? Никто не обижает?
— Нормально, Саш. Поехали, — и бригада под неодобрительные взгляды проследовала на улицу.
***
— Не. Ну это так нельзя оставлять. У нас дураки себя так не ведут, — смена гудела. — Давайте, полусуточные, вещи в кладовку, ящики на заправку, а сами во двор. Идея есть, — пожилой фельдшер, ещё помнивший законы улицы, вышел первым.
***
— Кто там? — настойчивый стук в дверь барака заставил одного из гуляющих оторваться от праздничного стола.
— Это мы, — Даша придала голосу нотки жалости. — Мы у вас фонендоскоп забыли. Можно забрать?
— О! Девочки! — предыдущий урок впрок не пошёл.
Дверь распахнулась... Если смотреть с улицы, казалось, что в квартире на первом этаже выступает театр теней. На задёрнутых шторах в окне весело плясали размытые очертания людей. Они падали, поднимались, взмахивали руками. Единственное, что нарушало идиллию, это грохот падающей мебели и крики под звон бьющейся посуды. Второе окно было закрыто фанерой и стыдилось своей серой слепоты.
***
Маша и Даша стояли на улице, выполнив свою роль во "взятии Бастилии". Через какое-то время к ним присоединился и пожилой фельдшер. Он вышел из подъезда, закурил и с интересом стал разглядывать небольшую компанию бомжей, которая невесть откуда взялась и теперь пялилась на танцующее окно барака. Внезапно в кармане фельдшера зазвенел телефон.
— Дядь Миш. Вы скоро там? Мы уже звонок получили. Должны отреагировать. В общем, у вас минут пять осталось, пока ППС подъедет.
— Понял, крестник, — фельдшер жестом подозвал к себе бомжей. — Сюда слушайте. Идите туда (он указал на окно), скажите нашим, чтоб завязывали. А со стола берите всё, что там ещё целого осталось. Это вам наш подарок к празднику. И не дай бог я кого из вас в Новый год увижу.
Через минуту из подъезда вылетела вся полусуточная смена, а за ними, держа в руках кульки с трофейными припасами и бутылки с водкой — сводный отряд бомжей-мародёров.
***
Когда отзвенели куранты, шампанское плавно перетекло в более крепкие напитки, а смех за столом стал веселее и громче, фельдшер дядя Миша продолжил свой рассказ.
— Ну вот. Как мы только свалили, пэпээсники приехали. И сразу в барак. Это мне крестник потом рассказал. Как Мамай прошёл! И стоит там десять понурых рож. И побитых заодно. Ребята спрашивают, что, мол, тут за дела? А они наперебой рассказывают, что сначала им голос женский попросил дверь открыть, потом в комнату вошли десять мужиков, а баб не было. И все в белом. И стали их колошматить почём зря. А потом какие-то черти грязные всю еду унесли.
Ну, старший пэпээсник так и записал, давясь от хохота. А потом предложение внёс на рассмотрение честной компании: или они всё забудут, а пэпээсникам за беспокойство денег дадут, или, на основании их слов записанных, вызываем психбригады на массовый случай белой горячки. И тогда прощай работа шофёрская — здравствуй тёплая психушка с добрыми санитарами. На том и порешили шума не поднимать.
— А сейчас? — дядя Миша сплюнул. — Собственное начальство готово своих продать за понюшку табака. Что за жизнь пошла? Что за люди?
Автор: Дмитрий Беляков
Фельдшер скорой помощи
Свежие комментарии