На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

  • Александр Лагуткин
    Ну, с нетерпением ждем, когда какие-нибудь "хуситы" на "польской яхте"  взорвут основные трансатлантические кабели св...Ответ за "Северны...
  • владимир Сырников
    Вся эта стрельба вокруг да около, наводит на мысль, что в нашей армии есть руководящие работники работающие на ВСУ, к..."Это вам за Москв...
  • Евгений Кузнецов
    Самый верный способ выжить для них это быстро сдаться в плен.«Пал смертью храб...

Ведун (глава двадцать девятая)

 

 

                  Глава двадцать девятая.

       Извечная проблема всех тюремщиков, как удержать узника в тюрьме. Сколь бы ни были крепки решетки и толсты стены, человек будет пытаться вырваться на волю. Люди бежали с находящихся в открытом море островов, неприступных крепостей, затерянных в джунглях лагерей. Потому что стремление к свободе присуще всем. Особенно тем личностям, что обычно нарывались на заключение в силу бедового характера.

И единственная тюрьма, из которой человек не убежит, эта та, из которой он не захочет убегать. Когда узилище предстает в глазах человека убежищем. Об этом размышлял Вадим, идя по тюрьме, в которую забилась Полина, спасаясь от червей. По сути в каменном мешке разума, а по виду дачным поселком, средней полосы России.

Гаржи дал выкопали из разума Полины самые счастливые воспоминания и воссоздали их. Летние, беззаботные денечки, юной девчонки. Обсыпанные цветами деревья, пахли настолько сильно, что кружилась голова, но Вадим все равно улавливал запах тухлятины, ведь его разум эта бутафория не обманула.

Ведун шел по поросшей травой, редко используемой колее, к высокому одноэтажному домику. Позади послышалось дребезжание велосипедного звонка, он оглянулся. На старом, еще годов пятидесятых, велосипеде ехала девочка лет десяти-одиннадцати. Велосипед был мужской, а рама слишком высокой для нее, поэтому девчушка едва доставала до педалей, а потрепанный аппарат вилял из стороны в сторону.

- Дяденька! Дяденька! – кричала девочка – Дайте проехать!

Он посторонился, но девочка уже потеряла скорость и собиралась загреметь вместе с древним транспортом. Вадим едва успел ее подхватить на руки. Девчонка выпуталась из его объятий и кинулась поднимать велосипед. Стала понятна и причина аварии, с него слетела слишком слабо натянутая цепь. Юная велосипедистка попыталась ее поправить, но цепь заклинило в звездочке заднего колеса. Она пыхтела, измазав руки в черной смазке, но техника не сдавалась.

- Давай я, - вздохнул Вадим, он бы предпочел обойтись без этих ментальных игрищ, но правила устанавливал не он.

Девочка посмотрела на него доверчивым взглядом, от которого ведуну стало неуютно и отошла в сторону. Вадим перевернул велосипед на руль и сиденье, достал из потертого, кожаного бардачка ржавые велосипедные ключи и принялся за дело. Минут через десять цепь была натянута и Вадим проверил надежность прокрутив рукой педали на пару оборотов. Колесо чуть жужжало, видимо подшипники были плохо смазаны или слишком сработаны, в остальном велосипед прекрасно работал.

Вернув девочке транспорт, Вадим сорвал пук травы и принялся вытирать руки. Он знал из чего эта трава, но продолжал невозмутимо оттирать ладони, невзирая на омерзение внутри.

- Спасибо, дяденька! – заулыбалась девочка.

- Теперь не будет цепь слетать, - уверил ее Вадим.

Из дома вышла полноватая женщина лет шестидесяти, в ситцевом мешковатом платье и платке завязанном сзади. Она увидела девочку, помахала рукой и позвала:

- Поля! – голос был приятным и убаюкивающим – Иди кушать! Уже все стынет.

- Дяденька, а как Вас зовут? Меня Полина, - представилась девочка.

- Вадим.

- Пойдемте к нам домой, руки помоете, - конечно, в идеальных воспоминаниях Полины она была слишком наивна. В своем реальном детстве она вряд ли позвала домой незнакомого мужика. Но Вадим не был незнакомым, она его просто не помнила. К тому же, после всего, через что ей пришлось пройти и кем стать, девушка предпочитала видеть себя наивным ребенком, нежели крепко битым жизнью профессионалом.

Внутри дачный домик представлял собой странное зрелище. Кухня была оборудована голландской печью с изразцами, а стены были из бревен, единственная комната обшита вагонкой, а угол с подростковой кроватью был оштукатурен и покрашен. Видимо это была нарезка из трех разных мест, которые складывались в подсознании пленницы в понятие дома. Взрослой кровати не было вовсе, видимо в этом видении вообще не было ночи, лишь один единственный прекрасный летний день.

Женщина не замечала Вадима, что не удивительно, ведь гаржи дал не подозревали о его вторжении. Она ставила на старинный овальный стол тарелки и миски. Оладьи, щи, торт, почему-то бананы… Видимо все, что любила Полина. Девочка пригласила его за стол широким жестом, но ведун не спешил садиться, тем более есть в таком месте.

Он прошел в комнату и искал взглядом ключ. В ментальной тюрьме всегда есть ключ, причем лежащий на самом видном месте. Если этого не сделать, то подсознательная жажда свободы сделает свое дело и иллюзорный мир рухнет. А так, ты волен выйти, но зачем?

Трудно найти чуждый элемент в чужих воспоминаниях. Возможно вон та корзина с клубками ниток, то воспоминание, что хлестнет плетью по забалдевшему разуму и откроет глаза, или стопка пожелтевших газет на шкафу, или…

Прямо на допотопном ламповом телевизоре лежал фотоальбом. Современный, состоящий из пластиковых карманов для фото. На обложке была изображена пустыня с одиноким сухим деревом. Вадим усмехнулся, вряд ли девочка выбрала бы такую обложку, совсем не котята.

Альбом был тяжелым, как и должны весить тяжелые воспоминания в ментальном мире. Вадим с трудом поднял его и потащил на кухню. Женщина без устали бормотала ласковые слова Полине, а девочка весело болтая ногами, наткнула на вилку внушительный оладушек и собиралась поесть.

- Хочешь? – беззаботно спросила она.

Вадим молча бросил альбом на стол. Улыбка сползла с лица ребенка, впрочем она стремительно взрослела и уже была юной девушкой.

- Смотри, - приказал Вадим. Он знал, что это жестоко, но другого пути у него не осталось. Полина сникла под его взглядом и перелистнула обложку.

На первой странице было фото осеннего дождливого кладбища. Ветки были уже голые, а мокрые листья под ногами превращались в желто-бурую грязь. Над свежей могилой стояла молодая Полина и рыдала. На вкопанном кресте, сваренном из дюймовой трубы, была прикреплена эмалированная фотография той самой женщины, что хозяйничала на кухне. Вадим оглянулся, хозяйка осыпалась грудой червей, к счастью Полина прикипела взглядом к альбому и не видела этого. Иначе могла бы рехнуться от ужаса.

Посиневшими, холодными пальцами, она перевернула страницу. Вот она же стоит в школе и возбужденно сверкает глазами, на губах блуждает улыбка, а два парня, которых ей удалось стравить бьют друг друга в кровь. Краска стыда мелькает на ее скулах, но стоит ей перевернуть еще страницу и лицо белеет как мел.

На фото кресло, похожее на зубоврачебное, но к нему ремнями пристегнут человек. Человек бьется в конвульсиях, а Полина в забрызганном кровью халате набирает в шприц жидкость. Еще до того как попасть в МГБ, она провела два года в Сирии и можно хоть до посинения доказывать себе, что это боевик и сволочь, а информация нужна для спасения невинных жизней, но память напомнит, что кровь у всех красная.

Вадим стоял рядом и считал секунды. Радужный мир иллюзий рассыпался, оставляя вокруг сумрачную пещеру, где со всех сторон стекала слизь и копошились белесые нити гаржи дал. Полина наконец перелистнула последнюю страницу своих воспоминаний. Альбом рассыпался пылью в ее руках. Она подняла на Вадима глаза и с горечью спросила:

- Зачем?

- Так надо! – голос ведуна шуршит как нож по точильному камню.

- Надо?! – заорала Полина в ярости – Кому надо? Тебе? Твоим ведунам? Кому?

- Тебе, Полина, - так же сухо и жестко ответил Вадим.

- Ты не освободил меня и не позволил им убить меня, - горько сказала девушка – это ад, ты понимаешь? Вадим, мразь ты этакая, ты обрек меня на ад! За что? Или убить это слишком мягко?

Вадиму было стыдно, но внешне он оставался холодным и равнодушным. Потому что от стыда толку не было, а вот ее ярость могла пригодится.

- Соплюха, - тихо, но внятно произнес он.

- Что?! – заорала девушка.

- Что слышала, - насмешливо ответил ведун – тупая, слюнявая, соплюха. Ай-ай, червячки подъедают. Ай-ай, мне трудно. А что ты сделала, чтобы выбраться?

- А что я могу сделать? – Полина балансировала на грани безумия и почему-то успокоилась, видимо ее разум попал в то самое пресловутое око тайфуна, когда эмоции настолько сильные и беспощадные, что разум вообще отказывается их воспринимать.

- Стань тем, кем тебя учили быть! Стань воином, жестким как удар серпом по причиндалам! – рявкнул Вадим.

- Голыми руками, с червяками сильно не повоюешь, - Полина огляделась, черви чуяли неладное и начали подбираться все ближе.

- А если не голыми руками? – Вадим протянул ладонь. На ней плескалась маленькая шаровая молния – Стань самым лучшим воином, всех времен, стань ушкуйником.

Полина медлила, она давно уяснила, что бесплатный сыр только в мышеловке. Вадим не торопил девушку. Она понимала, что выбора особого нет. И на этот раз черви закончат свою работу, выпотрошив ее тело, разум и душу. Конечно, не шаровая молния металась в руках ведуна. Это знание запредельное и не предназначенное для людей. Слишком страшное и большое, для маленького человеческого разума и это только первая ступень, а с лестницы уже не сойти. Можно либо упасть, либо дойти до конца. Полина вздернула подбородок и коснулась сверкающей искры.

Черви заметались в исступлении. Непонятно откуда, в человеке проснулись огромные силы. Они ринулись к ее мозгу, желая прикончить и пожрать угрозу. В разуме это выглядело как обвалившийся потолок пещеры. Вадим выдернул свое сознание из разума Полины и помчался к своему телу.

На предельных оборотах он запустил сердце, уже остановившееся к этому времени и заорал на суетящихся вокруг ведунов:

- Мари! Срочно вытащите из камеры Мари!

Рев Учителя слышали, похоже, в соседней деревне, услышала его к счастью и француженка. Она не стала раздумывать и пулей выскочила из камеры, захлопнув за собой тяжелую дверь. А следом прозвучал нереальный грохот, как будто в железный барабан, сразу шарахнули тысячей барабанных палочек одновременно. Чтобы не творилось в камере, от этого сотрясался весь дом. Этой ночью в бывшей усадьбе кардинала не спал никто, кроме измотанного до полусмерти Вадима. 

Картина дня

наверх