Глава 16.
- Больше всего в жизни я ненавижу черный хлеб, - Борисов неторопливо вышагивал по толстому ковру – А еще долги. Хочешь знать почему? – не дожидаясь ответа он принялся рассказывать – В начале девяностых, когда я был сопляком, у нас вообще ничего не было, кроме этой полусъедобной дряни. Липкий как глина, с омерзительным кислым вкусом. Надо было жевать как можно быстрее, чтобы протолкнуть это внутрь себя. По праздникам – дерьмовые карамельки. Не до отвала, нет, по счету. В остальные дни черный хлеб и каша на воде. Мамаша торчала на том долбанном заводе, надеясь на зарплату. А я ходил в рванине и жрал черный хлеб. Иногда, одноклассники звали меня в гости, но вколоченная мамашей гордость не позволяла выпрашивать еду. Придя домой, я давился слюной, вспоминая деликатесы из их холодильников и запихивал в себя серо-черную дрянь. И тогда я возненавидел долги. Ведь они все: школа, государство, более хитрожопые родители, что могли накормить детей сытно и вкусно, были мне должны. И я начал собирать долги. Смешно сказать, - хохотнул Борисов – начал с продажи анаши в школе. Как не попался, сам не знаю. Вовремя спихнул вину на одного старшеклассника. Впрочем, всем было плевать в то время. Потом шестерил на одного мелкого бандита и умело его подставил, когда пришло время заграбастать его кусочек. Тот так и сдох в тюрьме. А я продолжал взыскивать долги. Мне должны были все. За растоптанное детство, за утраченную невинность и за хренов черный хлеб. А теперь мне должны вы и я собираюсь взять долг целиком и полностью. Ну, что скажешь?
Богданов остановился, почти касаясь длинной, серебряной цепи, выложенной неровным кругом на ковре. Внутри, между двух больших, ростовых зеркал сидела Ратина. Ловушку для зерцального насмешника построили очень умело, уйти через зеркала она не могла, ее попросту выбрасывало в реальный мир, а серебряная цепь держала ее внутри круга.
- Какое счастье, - ответила девушка – что ты заткнулся наконец-то. Ты еще слезы пусти! Ай-ай-ай! Обидели мышку, пописали в норку!
Ратина умышленно говорила насмешливо, глумливо. Она рассчитывала, что этот недалекий человечек бросится на нее, разрушив защиту. Вот только Богданова четко проинструктировали, что это верная смерть. Страх был присущ подлому барыге не меньше, чем жадность.
Внешне девушка была спокойна, даже расслаблена, но внутри рыдала от отчаяния. Она выскочила из поезда в Ярославле, рассчитывая разведать дальнейший путь. С ее возможностями, как она думала, она успеет вернуться еще до того, как Кубана поднимет тревогу. А потом вляпалась в ловушку.
- Ну, - подзадоривала она Борисова – очко жим-жим?
- Ничего, - прошипел, красный от гнева и стыда Богданов – придет Давэр и прикончить тебя. А я буду любоваться, как ты корчишься.
- Как я и думала, - удовлетворенно кивнула Ратина – ловушку делал не ты. У тебя просто мозгов на это не хватит.
- Мозгов?! – девушка зацепила его за живое – Да ты знаешь сколько у меня миллионов? Нищие ублюдки!
Глубоко внутри Борисов знал, что она права. Учился он плохо, аттестат с пятерками попросту купил. Да и потом его хватало только на воровство и хитрость. За всю свою жизнь он не создал ничего, только крал и грабил. Пробовал как-то себя в живописи, но картинки уровня дошкольника, вызывали восторг лишь у лизоблюдов помощников. Он очень хорошо понимал, как работает Система. Где можно словчить, обмануть, сунуть взятку. Но это может любой олигофрен, если не будет оглядываться на совесть. К любому же производительному труду он испытывал отвращение, потому что понимал, создать он не способен ничего.
Злость и желание заткнуть наглую тварь захлестнули барыгу. Да, он не был спортсменом, и к тридцати пяти обзавелся жирным брюхом, что комично смотрелось с тоненькими ручками патологического лентяя. Но уж на наглую девку его хватит. То, что в ловушке сидит совсем не человек, он забыл. Сжав кулачки, он бросился на зерцального насмешника, что было не умнее, чем кидаться с резиновой дубинкой на танк.
Впрочем, Ратина не убила его сразу, ей требовалось узнать, какую пакость подстроил Давэр. Мыском ботинка горе-бизнесмен зацепил выложенную на полу цепь и разъединил ее, а ей только того и нужно было. Щуплая девчушка вдруг обросла корой, а на руках появились огромные когти. Легкий взмах и барыга лишился даже теоретической возможности иметь детей. Хотя он был слишком жаден, чтобы делить награбленное хоть с кем-то, даже детьми. Ратина постаралась не задеть паховую артерию, чтобы источник информации не сдох раньше времени.
С внешней стороны серебряной цепи, усиливая кольцо, Давэр разложил вилки, ложки и ножи из антикварного сервиза Борисова. При разомкнутом кольце от них не было толку. Ратина подхватила две вилки, хотя они жгли кожу, и призгвоздила мужчину к стене, всадив серебро ему в плечи. Его вой вызвал у нее улыбку.
- Ну, - девушка говорила деловито и спокойно – а теперь обойдемся без психоанализа и поговорим о деле?
Борисов мычал, старался потерять сознание. Он прекрасно осознавал, что, жив только до тех пор, пока потусторонняя тварь не узнает желаемое. Охраны в доме не было. Это было одно из условий сотрудничества с Давэром. Посадник не желал лишних свидетелей, так крики ему не помогут. Оставалось лишь тянуть время, надеясь, что Давэр появится, как и обещал.
- Что задумал Посадник? – спросила Ратина и воткнула вилку в ногу бизнесмена.
Она не была специалистом по допросам, но рассудила здраво, что надо кромсать тело, избегая жизненно-важных органов и крупных сосудов.
- Я ничего не знаю, - причитал Борисов, страх был сильнее боли и заставлял врать – вообще ничего. Это все Давэр, мне просто заплатили, чтобы я присмотрел за тобой.
Сломанные пальцы, раздробленный локтевой сустав, даже угроза вытащить ложкой глаза, всё напарывалось на страх и разбивалось бессмысленным криком. Ратину это бесило. Она не получала от происходящего ни малейшего удовольствия, но мысль, что где-то там Кубана и Тай угодят в ловушку, заставляла ее продолжать. Когда она задавала вопрос, Борисов на доли секунды заглядывал ей через плечо. Сначала она не придала этому внимания, а потом ее осенило – барыга смотрел на свой письменный стол.
Сам стол, дорогое изделие из красного дерева с столешницей из гранита, был пуст. А вот левый ящик содержал в себе сейф. Возится и выпытывать пароль девушка не хотела, поэтому напряглась и выдрала дверцу. Внутри лежали деньги, около полумиллиона и папка с документами. Судя по тому, как задергался Борисов, ответ был там.
- Я скажу! Скажу! – хватаясь за соломинку, Борисов хотел рассказать до того, как потусторонняя тварь разберется во всем сама и он станет вообще не нужен.
- Да ладно, - хмыкнула Ратина просматривая документы – я и сама разберусь.
Девушка врала, она не представляла, что искать в ворохе деклараций, разрешений и путевых листов. Для непосвященного это было сродни ребусу.
- Давэр пришел ко мне весной, - торопливо затараторил Борисов – предложил шикарную сделку. Серную кислоту нельзя возить по железке неразбавленную. Максимум сорок процентов. Но у него как-то получилось обмануть РЖД. В обычные, для сорокапроцентной кислоты, цистерны, мы заливали девяностодевятипроцентную. Гнали чистоганом. Не надо тратится на разбавление тут, на концентрацию на месте и количество за один прогон увеличилось в два с половиной раза. Тут только прибыль. Блин, только деньги. Подумаешь, заработали чуть больше, делов-то?
Ратина молчала. Этот человек вызывал у нее отвращение. Да, она убивала и не раз. Но из самозащиты или в ярости. Подвергать других опасности ради денег, она просто не могла уложить это в голове. Ослепленный болью разум барыги воспринял ее молчание как добрый знак.
- Ну да, это незаконно, но в этой стране законно не заработаешь. А тут четыреста процентов прибыли. Цистерны выдержат, уж сколько раз гоняли и хоть бы что. Ерунда ведь?
- Что попросил Давэр взамен? – холодно поинтересовалась Ратина.
- Ты меня убьешь? – взвизгнул бизнесмен.
- Что он попросил взамен? – повторила девушка.
- Долю, обычную для посредника. Десять процентов. И еще… - Борисов осекся, но было поздно – Давэр предупредил, что ты придешь. Сказал держать тебя, до его прихода. Отпусти меня, пожалуйста!
Ратина листала документы и наконец нашла нужное. Последняя цистерна была отправлена вчера, как раз навстречу поезду Архангельск-Анапа. Номер цистерны был «50440800». Надо было спешить.
- Я тоже не люблю долги, - сказала Ратина и подошла к окровавленному бизнесмену – И возвращаю тебе все, что ты задолжал ограбленным тобой.
Легко и даже нежно, она вонзила когти в живот Борисова, но не стала выдирать куски, просто пробила желудок и кишечник. Желудочный сок и непереваренная еда потекли в брюшину. Не зря ранение в живот считается одним из самых поганых способов умереть. Израненный мужчина сумел сорваться с вилок, но сил, чтобы доползти до телефона ему не хватило. Он умер через сорок минут от болевого шока и кровопотери. И все эти минуты во рту стоял вкус дешевого черного хлеба.
Он еще был жив, когда в особняке появился сухонький старичок. Посадник легко мог спасти жизнь подопечного, но не видел в этом смысла. Только досадливо пнул еще стонущего человека:
- Дебил, какой красивый план испортил. Теперь придется делать по-другому.
Ратина нужна была Посаднику, чтобы шантажировать Кубану, внести раскол в команду и поодиночке их угробить, как только Тай исполнит свою задачу. Старик пожал плечами, цели его не изменились, только придется подключать взводы Паду. Он достал телефон и набрал номер:
- Тихоновна? Бери всех, до кого дотянешься и двигайте в Воронеж. Я их нашел.
Если бы люди больше обращали внимание на происходящее вокруг, то удивились, откуда на вокзале Воронежа скопилась сотня бабок. Причем похожих как родные сестры. Не лицом, а повадками. Злобных, согнутых и нелюдимых. Но люди не очень внимательны. Подсознательно они чувствовали угрозу и обходили бабусек десятой дорогой, а потом тут же забывали о них.
Местная электричка вобрала в себя этот колючий отряд. Простые пассажиры ежились от концентрированной в вагоне ненависти. Большинство предпочли сойти, чем спасли себе жизнь. Мимо пронесся грузовой поезд, вполне обычный, только одна цистерна чуть покачивалась в крепеже. Номер цистерны «50440800». В меру грязная, в меру потрепанная, доставшаяся еще со времен Союза. Она давно должна была стать металлоломом, но почему-то так и не стала. Электричка, полная взводов Паду, мягко тронулась в путь, догоняя состав идущий на север.
Свежие комментарии