Сергей Черняховский, доктор политических наук, профессор, действительный член Академии политических наук
Заявление главы британского МИД Бориса Джонсона о том, что "многие в России любят Великобританию", породило у нас дискуссию о "любви как оружии".
Неизбежно в обсуждении возник и вопрос, может ли Россия "влюбить в себя мир" и нуждается ли она в этом.
Влюбить в себя весь мир, чтобы победить, — красивая идея. Напоминающая о силе всепобеждающей любви. Или созвучная фразе "красота спасет мир".
Красивая, но со множеством рисков и проблемных моментов.
Во-первых, на деле никого не "любят все". Потому что тех, кого, как кажется, "любят все", на деле и ревнуют, и ненавидят слишком многие. Потому что если любят одного, возникает комплекс у того, кто хочет, чтобы его любили в ответ больше.
И даже те, кто, как кажется, действительно любит, начинают предъявлять претензии на вознаграждение: даже если их любовь сама по себе и бескорыстна. И подчас мстят тем и убивают именно тех, кого любят, — считая, что любимый в ответ любит недостаточно.
Во-вторых, чтобы позволить себе привилегию быть "первой красавицей", нужно иметь возможность позволить себе надежную охрану. И от любовных фанатов, и от отвергнутых почитателей, и от наемников других "первых красавиц".
Да и вообще, как говорилось в одном из фильмов: "Что значит быть звездой: снаружи мед и перец, внутри сталь и бетон".
Любят вообще часто именно силу — в обаятельном обличье. Иногда, правда, любят и слабость — но тогда уже не для того, чтобы позволить любить всем, а чтобы взять под свою охрану и опеку.
Любовь автоматически порождает риски и ненависть.
А главное, если ставишь задачу влюбить в себя всех, оказываешься в ловушке собственного желания нравиться — "путь Горбачева".
И, кстати, тут нужно выбирать: нравиться всем в мире или только своему народу. И что важнее — обоготворение в мире или гордость и достоинство народа.
Нравиться всем — это нечто наподобие "женщины для всех". То есть женщины общедоступной.
А главное, чтобы тебя любили, начинаешь всем уступать. И платить за "любовь" национальными интересами страны.
Но парадокс именно в том, что стремящихся нравиться и влюбить в себя весь мир вообще любят не все. И в итоге все начинают ими же пренебрегать. Любят не тех, кто общедоступен, любят тех, кто силен и умеет отвергать.
Создавать свой привлекательный образ, конечно, нужно. Только привлекательность не в гламурности, заискивании и общедоступности. Она разная и для разных народов, и для разных классов.
Призыв добиваться любви всего мира — своего рода Овертонов переход к призыву: "Не нужно ни с кем ссориться, нужно со всеми договариваться! Не нужно конфликтов — нужны уступки".
Если на то пошло, конфликты возникают не от непривлекательного образа — конфликты возникают от разницы интересов. Для одних представителей политического класса важны национальные интересы страны, для других — теплый дружественный прием на Западе. Политологи и журналисты, призывающие не конфликтовать и уступать, дорожат своими грантами и отношением коллег в странах-конкурентах. Политики, стремящиеся "всем нравиться", — сохранностью своих счетов и особняков. Бизнесмены той же ориентации — сохранностью своего бизнеса там же.
Нельзя быть привлекательным для всех. Как минимум потому, что одним ты окажешься неприемлем, потому что не разрешаешь однополые браки, а другим потому, что не вводишь соответствующую смертную казнь.
А кроме того, потому, что разные культуры и разные народы вообще ценят разное. Одни сочтут привлекательной страну, где больше сортов ветчины и дешевле гамбургеры. Другие — где легче купить машину. Третьи — где лучше музыка и больше стоящих книг, а у людей больше времени, чтобы ходить в театры и читать эти книги.
Для одних будет ценностью более богатое и разнообразное потребление, для других — возможность иметь более интересную работу и находить себя в познании и созидании.
И к тому же — чем бы ни привлекала к себе страна, она одновременно будет привлекать и симпатии одних, и хищничество других. В мире разделенных интересов, каким является наш мир, всегда будут те, кто посягнет на ресурсы твоей привлекательности.
А это значит, что свою привлекательность нужно защищать. Значит, обладать достаточным и убедительным военным потенциалом ее защиты. Значит, тратить на это деньги. И чтобы потенциал защиты был убедительным — демонстрировать не только его наличие, но и факты его применения. И опять же получается: с одной стороны — мед и сахар, с другой — сталь и бетон.
И если на то пошло: как только твои конкуренты заметят, что ты становишься объектом любви многих, они тут же почуют в этом угрозу и сделают все, чтобы в тебе увидели дракона. И покажут всем, что ты и есть дракон. То есть если ты хочешь, сохранить любовь к себе, ты должен уметь не позволить конкурентам сделать из тебя дракона.
Почему, кстати, многие девушки мечтают, чтобы их полюбил дракон, да потому, что настоящего дракона никто не посмеет назвать драконом. Или, что то же самое, про него просто начнут говорить, что вообще дракон — это именно то самое прекрасное, что может быть в жизни.
Не нужно гнаться за любовью всего мира. Нужно быть достойным уважения всего мира. И для этого не нужно со всеми дружить и всем нравиться — уважают и враги.
А чтобы уважали — надо быть самим собой. Не изменять себе, своим идеалам и своей истории. Иметь цели и проекты.
Иметь достоинство — и силу.
Слабых не любят. И еще — не любят напрашивающихся на любовь. Ими пользуются и иногда делают подарки, но берут всегда больше.
Вызывает ли любовь монумент Родины-матери над Мамаевым курганом? Наверное, вызывает. Если речь идет о такой любви к России — тогда другое дело.
РИА Новости
Свежие комментарии