Маршрутка

Мы так долго боролись за права негров,
                   что наконец-то их получили.

                   (Из афоризмов Н.Фоменко)


Убивает меня то, что мы всё больше становимся равнодушными к несправедливости, хамству, да и к себе самим. Как иначе объяснить наше молчание в ответ на постоянные издевательства над нами в сфере услуг? И никакой рынок здесь почему-то не помогает. Видимо у нас, русских, не только свой исторический путь, но и рынок … эксклюзивный.

Ехал я как-то в маршрутке. Ну, "Газель", как "Газель". Под сидением грязное запасное колесо, чтобы пассажиры пачкали себе брюки. Под соседним сидением канистра с запасом бензина. Чтобы пассажиры нюхали. Вместо задних сидений на живопырочках доска присобачена. Чтобы пассажиров было больше и им было не скучно. Сидение, предшествующее доске сдвинуто далеко вперёд, практически к боковой дверке. Чтобы доска была длинная, и чтобы пассажиров было ещё больше и ещё веселее. Боковые окна тонированы дешёвой плёнкой, не пропускающей свет ни туда, и сюда. Чтобы пассажиры не мучились милыми сердцу промышленными пейзажами.

 Пол заботливо застелен скользким линолеумом, чтобы пассажиром легче было скользить к выходу в сырую погоду. Под средним сидением двадцатипятиваттная колонка с тюремной романтикой про ментов, чтобы пассажирам повышать свой интеллектуальный уровень. На двери надпись "Тише скажешь – дальше высажу". Чтобы значит, пассажирам развивать командный голос, упражняясь в перекрикивании колонок с блатной романтикой про ментов. Ну и, наконец, табачный дым от дешёвого курева, чтобы пассажиры нюхали, так как самим им курить нельзя (запрещено инструкцией), а так, значит, чтобы не обидно. В общем, обычная маршрутка.

Когда на очередном шумахерском вираже девчонка, стоящая буквой "зю", свалилась на колени, уткнувшись головой в подол дамочке средних лет с лицом учительницы литературы, моё терпение лопнуло. Я возмущенно закричал водителю, чтобы он завязывал с музыкой и куревом. Особо на успех я не надеялся, так как свою бесполезную борьбу с водилами я медленно, но верно проигрывал, постепенно становясь такой же безропотной скотиной, как и остальные пассажиры со стажем. Если мне и удавалось когда-либо призвать водителя к порядку, на следующий день повторялось то же самое, и в глазах пассажиров я превращался из белой вороны в дешёвого скандалиста.

Итак, на успех я не надеялся. И правильно. Мне было в деликатной форме предложено идти пешком после предварительных и столь же деликатных разъяснений в стиле "кто в доме хозяин". Вот тут я и скис. Правда, девчонке помог подняться и забрал у неё тяжелую сумку. Пассажиры стыдливо прятали глаза в пол. Правда, музыку убавили. Чтобы, значит слышать, если я что-нибудь ещё вякну "против".

В этот момент два весёлых колоритных мужика с внешностью то ли сибирских геологов, то ли колымских золотоискателей, прервали свой оживленный разговор, и с жалостью посмотрели на меня. А сидели они, надо сказать, на самом первом тройном сидении, спиной к водителю. Внешность у обоих была весьма представительная, габариты крупные, оба так и пышут здоровьем, юмором, силой. С такими пить хорошо, ходить на медведя, слушать их рассказы, бить морду шпане. Короче, спокойные, мудрые, уверенные в себе весёлые мужики. И смотрели они на меня великодушно, но с жалостью, как на больного.

"Ну–ну, - вызверился я, - так и будут все молчать, пока об нас ноги вытирают? Сегодня он курит, а завтра, глядишь, ширяться за рулём насобачится!!!".  Жалость во взглядах геологов сменилась на некоторый интерес к моей персоне. "Или тёлку на колени посадит?", – вопросительно-утвердительно уточнил один из них, ехидно подмигивая правым глазом. Я плюнул и отвернулся смотреть в тонированное окно, как будто там что-то было видно.

Геологи переглянулись, и один из них спросил второго:
- Слышь, Василий Михайлович, а мы что, разве курить не хотим?
- Миш, ясно лошадь, раз рога!
- Слышь, Василий Михайлович, а чего мы тогда не курим?
- Семёныч, да не вопрос!

Оба вытащили из карманов сигареты и смачно закурили. Пассажиры, все как один, стали что-то внимательно разглядывать в окнах. Водила беспокойно завертел шеей, но, увидев внушительные фигуры геологов, ничего не сказал.

"Закуривай, - протянул мне сигареты Миша, в то время как Вася наслаждался, мечтательно закатывая глаза в потолок, - Или ты поборник морали и не можешь поступиться принципами?".

Я и курить-то не умею, но, обалдевши от такого пассажа, машинально взял сигарету из его пачки, и отупело крутил её в руках. В этот момент дамочка средних лет с лицом учительницы литературы истерично завизжала: "Да есть тут у кого совесть или нет, я жаловаться буду!". "Не суетись, сестра, не надо жаловаться, сами разберёмся", - сказал Вася, и веяло от него каким-то нечеловеческим спокойствием и умением владеть ситуацией. С этим словами он вынул сигарету изо рта и нагло выдохнул дым в сторону водителя. Водила нервно закашлялся, но ничего не сказал.

Геологи переглянулись, сделали ещё по одной глубокой затяжке, и синхронно смачно выдохнули в сторону водителя. Несчастный нервно закрутил шеей, опять ничего не сказал, но стиль вождения стал ещё более агрессивным, вследствие чего такси начало сильно заносить на виражах. Примерно в этот момент я уже начал понимать, что мужики что-то задумали в мою поддержку.

"А ты спокойнее, братишка, рули нежно, с любовью, ибо надо нам живыми доехать,- неторопливо, по-отечески наставительно заметил тот, который Вася, и вальяжно выпустил в сторону водилы новую порцию дыма, - а то (если что) мы с Мишей са-а-а-ми поведём".

- А тогда ты…
- "Ты" ?
- Тогда Вы…
- Что, тогда? Что "Мы"?
- Вы не имеете права курить в салоне транспортного средства!
- Чего? Этот бордель с лавочками на колёсах и есть транспортное средство?
- Да! Согласно постановлению городской администрации… Инструкция… Вы! А то… Иначе…
- Ню-ню… Чего ты там проскулил? Чего иначе-то?
- Немедленно! Прекратите! Курить!

В ответ на эти его слова, Миша засучил рукав и просунул водителю под нос свою мускулистую руку, наглядно демонстрируя увесистый кулак. Собственно это и не кулак даже, а что-то типа кувалды.

- Ну? Видишь?

Водила повертел носом, нервно заёрзал и промямлил:

- Ладно, курите…
- Ага, спасибо, родной. Разрешил. Знаешь, где я твоё разрешение видел?
- Я же сказал, ладно, курите.
- Родной, мы с Васей тебя и спрашивать не будем. Да, Вася?
- Ясно лошадь, раз рога!
- Что надо? Я же ничего…
- Я, кажется, спросил тебя, родной, что ты видишь?
- Ну … кулак…
- И что?
- Ну, там написано "Вася".
- Верно. Скажу тебе по большому секрету, чудик, что у Васи такая же кувалда. Только написано "Миша". Однако я тебя, родной, не про это спрашиваю. Что ты,  мудило, еще видишь?

Бедняга ошарашено смотрел то на дорогу, то на Мишин кулак с надписью "Вася", бешено вертел шеей, ёрзал, и вообще не понимал, чего от него, собственно хотят. Пассажиры тоже уже ничего не понимали и затравленно озирались. Некоторые попросились выйти.

- Чего, ну чего пристали, - заскулил водитель, как затравленный щенок.
- Тебе, чудиле, задают простой и ясный вопрос, "ЧТО ТЫ ВИДИШЬ?".
- Кулак я вижу.
- Какого цвета?
- Как какого? Нормального. Чего пристали? Курите, сколько влезет.

Теперь уже и я не понимал, что они от него хотят.

- Наводящий вопрос. Кулак белый или чёрный?
- Ну, белый.
- А у кого бывают чёрные кулаки?
- У армян.
- Ответ неверный. У армян – смуглые. Повторим.  У кого кулаки чёрные?
- У ниггеров, - подсказала истеричная дама с лицом учительницы литературы.
- Правильно, у негров, поправил её Миша. Будем вежливы к нашим братьям со знойного континента. Повтори!
- У негров, - промямлил водитель.
- Ага. Уже лучше. Ты ровнее веди, ровнее. Вопрос второй. Если у меня кулаки белые, а не чёрные,  то значит я не кто?
- Не негр.
- Логично. А теперь вопрос третий и последний. Скажи, недоносок, ежели мы с Васей не негры, то какого хрена у тебя, урод, одни права, а у нас с Васей другие?
- Да я что…
- Ты – ничто. Пустое место. Олень на ягель нассал и оттоптал. И не устанавливай тут свои правила. Скажи, Вась?
- Ясно лошадь, раз рога!
- Ну. И другие пассажиры не негры. Дошло?
- Я же сказал, пусть хоть все курят!!!
- Нет, родной. Курить не будет никто. И мы с Васей завязываем, и ты свою говёную дымилку выкинешь. Потому что даме не нравится табачный дым. И братишка в галстуке (показал на меня) тоже вон возмущается. Рубинштейн, чудило?
- Рубинштейн, - прошипел водила и выкинул сигарету.


© Copyright: Юрий Лопотецкий