О чём говорить с Америкой?

Одной из сквозных тем интервью, данного Владимиром Путиным американскому телеведущему Такеру Карлсону, стали отношения США и России. Это вторая по значимости после Украины стержневая тема двухчасовой беседы российского президента и главного на сегодняшний день возмутителя спокойствия в американской политической элите.

Касался её Путин даже в тех случаях, когда вопросы вроде бы напрямую не касались Америки и России.

Источник фото: TCN

Казалось бы, о чём нам можно ещё говорить?

Америка — главный враг России, в конгрессе США существует полный консенсус между демократами и республиканцами по поводу необходимости причинить максимальный ущерб российскому государству, задавить страну санкциями и бесчисленными актами устрашения. А также попытаться изолировать лидера России Владимира Путина.

Тем не менее при прослушивании интервью в его полной версии нельзя не сделать вывод о том, что говорить с Америкой нам всё ещё есть о чём. Говорить можно и нужно о многом.

Доказал это не кто иной, как сам Владимир Путин, который говорил об Америке много, с экскурсами в историю отношений с разными администрациями США — от президента Клинтона до президента Байдена. Возможно, это могло разочаровать кого-то из тех, кто уже сегодня хотел бы со своего российского дивана нажать кнопку телевизионного пульта за неимением другой кнопки и послать своё условное ядерное цунами на Нью-Йорк.

Что касается Такера Карлсона, то уже самим фактом интервью в Москве он сделал переворачивающий ситуацию политический жест. Для того чтобы сделать политический жест, вовсе не обязательно быть штатным политиком.

Карлсон — один из американских лидеров мнений, весьма вероятно, что он придёт и в большую политику. Своим интервью с Владимиром Путиным нарушив существовавшее после начала СВО негласное табу на диалог с Россией, он показал Америке, что невозможное возможно.

А именно — отсутствующий в США запрос на альтернативу конфронтации с Россией может появиться если не завтра, то в более отдалённой перспективе. При этом, как бы играя роль политика, Карлсон показал, как может идти такой диалог — доверительно, нетоксично и с глубоким погружением в тему.

Что касается Владимира Путина, то надо полагать, что он неслучайно в деталях вспомнил про своё общение с Биллом Клинтоном в соседней комнате Кремля, про идею несостоявшегося вступления России в НАТО, про встречи с президентом Бушем-младшим, про контакты с многочисленными американскими официальными лицами и руководством спецслужб США.

Этот подробный разбор полётов (и пролётов) был призван продемонстрировать две вещи. Первое: наступивший коллапс российско-американских отношений стал не одномоментным актом, а процессом, растянутым на десятилетия.

Второе: инициатором разрушения отношений стала не Москва, которая искала способы совместной работы, а Вашингтон.

Главный же вывод состоит в том, что разговор Владимира Путина и Такера Карлсона о российско-американских отношениях вылился в невольную совместную постановку диагноза тяжёлой хронической болезни. При этом нельзя сказать, что в итоге они написали патологоанатомическое заключение. Отношения тяжело больны, но не мертвы. Если бы они были мертвы, то зачем тогда нужно было устраивать это интервью, всколыхнувшее весь мир?

Сергей Строкань, RT