Чёрный перевозчик

Из-за макушек гольцов медленно выкатился краешек солнца. Шевельнулся, просыпаясь, ветерок. Слабым своим дуновением зашелестел он листвою и надорвал туман над сонной рекой. Сквозь клочья тумана, медленно, вдоль берега плыла лодка-плоскодонка. Без скрипа уключин, без плеска входящих в воду вёсел.  В лодке, неподвижно, в чёрной накидке с капюшоном, восседала фигура человека.

Было что-то неестественно-завораживающее в этом беззвучном движении.  Лодка то пропадала на мгновение полностью в тумане, то вновь появлялась в его прорехах.

   Двое рыбаков в резиновых броднях, стоя на песчаной отмели, провожали её взглядом.
   «Что за чертовщина, Иван?!» - молодой парень обернулся к товарищу: «Как это он без вёсел вверх по течению-то идёт?».
   Крепко сбитый мужик, в брезентовом плаще, с трёхдневной щетиной на лице, оторвав взгляд от проплывающей лодки, буркнул: «Не гляди на него, Серёга. Это Чёрный перевозчик».
   «Кто?!».

   «Чёрный перевозчик. Не слышал? Да оно и к лучшему, что не слышал. Век бы о нём не слышать. А тут, гляди, и увидеть довелось. Да не пялься ты на него! Не дай Бог обернётся – тогда всё – хана. Если взглядом с ним встретишься, значит, за тобой пришёл. Он просто так на реке не объявляется. Здесь случайностей не бывает. Хорошо хоть мимо проплыл – не шарахнул взглядом».

   «Страх нагоняешь, Иван?» - молодой рассмеялся: «Сказочником заделался?».
   На удаляющейся лодке шевельнулась фигура. Медленно поднялась рука и сдёрнула с головы капюшон.
   «Ложись, придурок!» - пожилой резкой подсечкой ноги сбил молодого  в воду и упал на него сверху, руками прикрыв свою голову.

   «Охренел, Иван?!» - молодой, отплёвывая воду с песком, пытался вылезти из-под тела друга.
   «Лежи, идиот! Пусть отплывёт подальше! Лежи, кому говорю!».
   «Да пошёл ты! Совсем одурел, старый! Отпусти, захлебнусь ведь!».
   «Отплюёшься. На Чёрного не гляди! Да не барахтайся ты!».

   Молодой, приподняв голову над водой, не оборачиваясь, локтём согнутой руки ударил друга в солнечное сплетение. Охнув, Иван откатился в сторону.
   «Придурок, старый! Достал своими сказками! Выжил из ума – дома сиди! Чуть ведь не утопил».
   В это мгновение, к ногам мужиков, барахтающихся в песочной жиже, мягко ткнувшись в берег, причалила лодка.

   «Чё разлеглись, родимые? Большую рыбу поймали – поделить не можете?».
   Из лодки, чуть не черпая воду голенищами чёрных резиновых сапог, выбрался рыжеусый дед Назар.
   «Ну-ка, подмогните» - и, ухватив руками якорный трос, поволок лодку на песок. Мужики молчком тоже впряглись. Вытащив на две трети лодку на песок, зачалили её за поваленное дерево. Дед забрал из лодки мокрый мешок с рыбой и бросил его у бревна в траву.

   «Хорошо клевало ноне. Только успевал подсекать. Всегда бы так. Накажу своей старой чтобы, значит, расстегаев рыбных мне налепила. Сочных. Мне, без моих-то зубов, пироги с рыбой в самый раз – жевать не надоть. Поприжал дёснами, а вкуснятина вся так в рот и потекла. Люблю я пироги с рыбой. Жалко не часто рыба в доме. А уж сёдня-то повеселюсь. А вы чего по воде елозили – упустили кого?».

   Мужики переглянулись. Мокрые, в песке, с красными возбуждёнными лицами – только детей на деревне пугать. Пожилой махнул рукой и пошёл к снастям. А молодой, сплюнув на воду песок изо рта, с ещё не остывшей обидой проворчал: «У Ивана бзик пришёл – чуть не утопил меня».
   «Так я смотрю, не пьяные вроде – с чего бзику-то приходить?».
   «Да он каким-то Чёрным перевозчиком меня пугал, а потом и топить начал».
   «Перевозчиком?! Вона чё… Объявился значит»…
   «Да вы что, все тут с ума посходили?!» - молодой вызверился на деда.
   «А ты, Сергунька, глазами-то на меня не сверкай, не сверкай. Глупый ты ещё, жизни не нюхавший» - и, обернувшись к пожилому мужику, спросил: «Правда, что ль, Иван, ты перевозчика видал?».

   Иван, выбирая закидушки, молча махнул головой.
   «Да, дела-а-а».
   Дед Назар помолчал, покачал головой: «За кем это он? Чей срок-то подошёл? Ежели вас не тронул, знать за кем-то другим почапал. Плыл-то куда – вниз по течению, вверх?».
   «Вверх» - Иван, сняв с крючка последнего подъязка, бросил его на песок.
   «Вверх, говоришь. В наши края, значит. Хреновое дело. Мимо меня прочапал, а я и не видал. Оно и понятно – туман. Ежели б за мной, он меня и в тумане бы отыскал – что ему туман? А он мимо. Шевелился?».
   Иван опять кивнул. Серёга не выдержал: «Что ты всё головой машешь, как мерин на лугу? Не шевелился он – плыл себе и плыл».

  Иван поднял от снастей голову: «Ты-то откуда видел – шевелился он, не шевелился. Ты ж спиной к нему стоял. Он уж далеко был, когда ты насмехаться начал, сказочником меня обзывал, вот тогда он и поднял руку и снял капюшон, тут я тебя и сбил наземь, чтобы нам взглядом с ним не встретиться».
   Дед, слегка прищурившись, в упор, пристально поглядел на Сергея, словно что-то хотел прочитать на его лице.
   «Что ты, дед, меня разглядываешь? Давно не видел? Что ты увидеть хочешь? Откуда я мог знать, что Иван меня от взгляда перевозчика уберечь хочет? Да я вообще ничего про него, перевозчика вашего, не знаю. Плыл себе мужик и плыл. А перевозчик он, не перевозчик – какое мне до него дело?!».
   «Ну, да, ну, да – тебе-то до него и впрямь дела нет, а вот у него до тебя, может, и есть».
   «Чего это вдруг дело у него ко мне? Кто я ему: кум, сват, брат?».

   Назар удручённо покачал головой: «Господи, когда ж вы, молодые, жить-то научитесь? Не знаешь чего – людей послушай, может, поймёшь что, ума-разума наберёшься. А вам бы всё насмехаться. Так и хотите на смешках прожить – всё умными шибко себя считаете. Старые, мол, дураки, а мы, молодые – умные. Только когда жизнь хвост вам прищемит – соображать начинаете, а уж поздно. Насмешки-то кто любит? Правильно – никто: что живые, что нежить разная. Думать надоть, прежде чем языком балаболить. Чёрный-то на твои смешки капюшон снял – заприметить тебя хотел. Хорошо Иван не дал ему на тебе отметину оставить. Знать, точно не за тобой пришёл. А всё одно к воде теперь тебе не след ходить – к любой, даже запруде малой. Кто его знает, что он об тебе умыслил».

   «Да что вы, белены объелись?! Кто он такой, перевозчик этот, чтобы я его теперь всю жизнь боялся?!».
   «Кто такой? Перевозчик он и есть перевозчик. Из этого, значит, мира в иной. Как только, кому из тех, кто на воде промышляет, срок жизни вышел, за тем перевозчик и является, чтобы, значит, без задержки на встречу с Богом и доставить. Ты ж, вроде, грамотный Серёга, школу закончил, в институтах обучался, историю разную изучал, там тоже писано, что у древних свой лодочник был, что усопших по реке к богам переправлял.

Вот и на наших северных реках свой Чёрный перевозчик есть. Каждый рыбак с ним встретиться остерегается. Когда он мимо проплывает, лучше затихнуть, вроде и нет тебя и не болтать лишнего. И, ежели, он не за тобой – то всё и обойдётся. Ну, а за тобой – тут уж не отвертишься, он отсрочек не даёт. А, уж насмехаться над ним – только смерть дразнить. А она баба без чувства юмора. Сам-то перевозчик решений не принимает, тоже по приказу живёт, подневольный, но на шибко говорливых отметину ставит, вроде как номерок в очереди. Да наверх о таких докладает. А уж там, какое решение будет – то он и выполнит».

   Серёга покачал головой: «Нет, ну вы тут точно все на голову тронутые. Лодочники какие-то, перевозчики, отметины – лечиться вам надо».
   «Ну, дак, дело хозяйское – верить, не верить. А Ивану-то спасибо сказал бы – язык, чай, не отвалится – уберёг он тебя от отметины. А уж как дале жизнь строить – тебе решать».
   Закинув мешок с рыбой на плечо, дед Назар обернулся к Ивану: «Хватит рыбалки на сегодня, Иван. Пойдём в деревню. Неспокойно на душе чегой-то. Не за просто так же Чёрный на реке объявился. Не знаешь, может, ещё кто из нашенских на рыбалку собирался?»

   Иван не ответил. И он, и Сергей, не отрываясь, какими-то остановившимися взглядами, смотрели на реку.
   Крутнувшись округ себя, дед Назар тоже вперил взгляд на водную гладь.
   По реке, вниз по течению, тихо плыла лодка.
Чёрная, словно квадратная, с горбом капюшона, фигура перевозчика возвышалась посередь нее.
   На корме, опустив голову долу, в вечном своём клеёнчатом плаще и брезентовых, выбеленных водой и солнцем,  рыболовных штанах, сидел, словно спал, сосед деда Назара, заядлый рыбак Мишка Коченев.

   «Вона как, за Мишкой значица…» - непослушной рукой дед Назар стянул с головы войлочный треух. Следом, и Иван с Серёгой сняли фуражки.
   «Отрыбалил, значит, Мишка своё. Утоп».
Лодка, без скрипа уключин, без плеска входящих в воду вёсел, тихо скрылась за поворотом реки…
 


© Copyright: Андрей Растворцев