Дети руин 4

< 10 >

Дима Холодов разобрал процессор, принесённый Таловым и вынул чип. Подключил его к тестеру, на мониторе просмотрел параметры. Умники из ЦЗЛ наворотили дел: едва не разрушив кристалл, они забили заводские командные файлы и на скорую руку втиснули новые. Неудивительно, что прибор не работал как надо – перегруженный чип перегревался!

Дима стёр свежие наслоения и принялся за изменение заводских файлов, переписывая вредоносные участки вручную. Эта возня продлилась до самого вечера, но уже после окончания смены, подключив процессор к отечественному дезактивированному БР, Холодов двадцать минут гонял по цеху этот гибрид и тот послушно выполнял все поручения!

Закончив испытания, Дима вернулся в свою каморку, перекусил бутербродом и, уже не опасаясь, что кто-то помешает, приступил к разборке процессора робота Лазо. Присутствие Холодова на работе в неурочное время было санкционировано главным инженером, любому, кто стал бы спрашивать, Дима мог смело говорить, что выполняет поручение Талова! А отличить ЦП РР от ЦП РД, да ещё и не отечественный, способны единицы на всём РРЗ. Вынув чип, он аж присвистнул от неожиданности: таких больших ему ещё ни разу видеть не приходилось! Дима прикинул вариант замены, но что-то подсказывало, какой-то внутренний голос нашёптывал, что менять этот чип на такой, какой он только что перепрошил, не нужно. Сжевав в задумчивости последний бутерброд, Холодов вставил в разъём тестера ламели и принялся так и этак подавать команды, пытаясь добраться до заводских файлов системы диверсанта. Но вражье изделие упорно хранило свои секреты!

Вконец измученный, уже под утро, Дима подключил параллельно с чипом вчерашний отечественный перепрошитый процессор и сначала даже не поверил своим глазам: на мониторе компьютера стройными рядами выстроились сотни, тысячи программных файлов!
- Ого! Это что же они тут такое загрузили? Тут же… я даже примерно не могу оценить, сколько тут терабайт!


Внезапное озарение вспыхнуло в его мозге: если чип работает в паре с процессором, то и в его родном процессоре должен находиться второй, не обнаруженный до сих пор чип! Дима ещё раз, внимательно, рассмотрел разобранный прибор и под углепластиковой бронекрышечкой обнаружил радиатор с наклеенным на него вторым, небольшим чипом.
- Вот ты где, дрянь такая! – Холодов отключил узел от общей платы и сунул разъём в тестер. На мониторе возникли давно знакомые заводские командные файлы! – Осталось понять, что же тогда записано на большом чипе? А это… Это я и дома прошью, не будешь ты больше диверсантом, парень.

< 11 >

Осип, отоспавшись после смены, пошёл в гараж, где его Гошка гремел железками, сортируя лом. Сын сидел странно – спиной к воротам и что-то в его внешности было не так. Осип пригляделся и понял: у парня распухло ухо.
- А поворотись-ка сынку!
Мальчик вздрогнул и, не поворачиваясь, произнёс:
- Папа, пожалуйста, давай отвезём это на пикапе. Надо завезти в аптеку шесть бонов и забрать мамино лекарство, пока Семён Сергеевич не продал его другим. Пожалуйста, пап!
Осип обошёл сына, присел и заглянул ему в лицо. Нос у мальчика был явно разбит, а глаза припухли от слёз.
- Так, Гоша. Давай-ка рассказывай – кто тебя так разукрасил.
Сын всхлипнул и срывающимся голосом сказал:
- Папа, я могу потерпеть. А мама не может! Давай поторопимся, пап!
Отец нахмурился, кивнул, но, вставая, сказал тоном, не терпящим возражений:
- По дороге расскажешь.
- Хорошо.

Осип подогнал свой старенький пикап к гаражу, в четыре руки быстро скидали куски стали, закинули коробку с алюминием и мешочек с медью. Четыре небольших осколка какого-то немагнитного сплава и большой ком свинца положили в кабину: свинец был слишком увесистым и в кузов его поднимать было бы тяжело, а неопознанный сплав вполне мог оказаться ценным.
Всю дорогу до завода Гоша молчал, до аптеки тоже не проронил ни слова и лишь когда заветный блистер оказался у него в кармане, мальчик рассказал отцу о вчерашней своей трагедии. Осип вёл пикап с каменным лицом и ничего не говорил. Дома, когда сын отдал таблетки маме, Лазо-старший завёл мальчика в гараж и велел сесть на ящик.

- Гоша, в милицию обращаться нет смысла. Пока они приедут сюда, пока допросят, пока разберутся, пока до дома ракеты дойдут… Сам понимаешь. Поступим вот как: мама сейчас уснёт и я кое-что возьму из дома. Потом отправимся прямо на Зелёную, к логову этих уродов. И если они там, то я с ними поговорю по-своему. Я на фронте в разведке был, старшиной, между прочим. И как со всякими гадами разговаривать – ещё не забыл. Хорошо?

Гоша посмотрел в лицо отцу и молча кивнул. Осип встал, пошёл к выходу, но там остановился и, обернувшись, проговорил:
- И нет в этом никакого для тебя позора. Тебе одиннадцать и ты был один, а этим сволочам куда как больше лет и их было трое. В твоём положении из такой ситуации никто не вышел бы с победой. Никто! А ты смог. Даже после всего, ты остался человеком, не сдался на милость подонкам, а значит победил. Гоша, я горжусь тобой, сынок.

Осип вышел из гаража и направился к дому. Мальчик запер ворота и в ожидании присел на крыльцо. Вскоре они вышли со двора и Гоша повёл отца по лабиринту руин к дому ракеты. Они шагали, внимательно осматривая всё вокруг – подручные Жорки-Бая могли караулить за любой кучей мусора, в любом разрушенном доме. В какой-то момент мальчик остановился, выбрал горку повыше и показал отцу, что нужно на неё подняться.
- Вот он, пап. – Гоша показал пальцем на дом ракеты, что был прекрасно виден с их позиции. – Что теперь будем делать?
- Будь здесь, я позову, когда понадобишься.

Лазо-старший практически бесшумно спустился с горки, зашёл за ближайшую кучу мусора и исчез! Гоша высматривал его до дрожи глаз, но так и не увидел, пару раз ему казалось, что промелькнула чья-то тень, но уверенности не было. Мальчик сильно волновался – вчерашнее происшествие было ещё слишком свежо в его памяти, да и само это место, хоть он и вырос среди руин, как-то к веселью не располагало. В их районе немало детей, все примерно одного возраста, родившиеся сразу после войны. В некоторых семьях было по двое и даже по трое ребятишек, у той же Наташи Лосевой вон – два младших брата. А у ближайших соседей Лазо, у Хабаровых, двое своих пацанов и приёмная девочка. Но подростков старше двенадцати почти нет: те, кто родились до войны уже выросли и стали взрослыми, некоторые и сами уже завели детей, а за годы войны почти никто не родился. На весь город наберётся человек двадцать, не больше. И почти половина – в банде Жорки-Бая.

Гоша вздрогнул от свиста и посмотрел в сторону дома ракеты. У его дверей стоял отец и махал рукой, подзывая его. Мальчик спешно спустился с горки, едва не упал, зацепившись ногой за петлю синтетической верёвки. К отцу он почти подбежал и замер, заглядывая ему в лицо.
- Ушли?
Лазо-старший огляделся поверх головы сына и отрицательно мотнул головой.
- Здесь они. Только их не трое, а пятеро. И там… в общем, сильно там головой не крути, ладно? Сейчас зайдём, там сориентируешь меня на месте.

Они вошли в дом ракеты и Гоша непроизвольно втянул голову в плечи – что-то давящее было в этом месте, казалось, что даже воздух внутри был ещё более гнилым, чем снаружи. А уж руины ароматы источали, порой, совершенно неаппетитные, несмотря даже на то, что за годы мирной жизни основные источники миазмов выветрились. И хоть и было в этом доме светло и гуляли сквозняки, да всё равно казалось, что в каждом углу, за каждым простенком скрывается нечто страшное, а пахло там так, словно и не дом то был вовсе, а свалка дохлятины.

Гоша, никогда прежде не видавший дом ракеты изнутри, подспудно ожидал увидеть в нём какое-то подобие жилья, но ни мебели, ни даже какого-то примитивного подобия таковой, не наблюдалось. Лишь следы грязной обуви вели их с отцом в сторону пролома в задней стене, где прежде была дверь в котельную. Там, в сумеречном помещеньице с развороченным фундаментом, где раньше стоял котёл, в полу открывался большой проём, в котором виднелись ступени. Осип включил фонарь и первым начал спускаться, махнув сыну рукой, чтоб тот догонял. Гоша, подрагивая, спустился за отцом в темноту, внявшую мочой и рвотой.

Под котельной был устроен большой подвал. Дрова и уголь из короба давно вытаскали, но ржавый контейнер со шлаком всё ещё стоял под люком, открывающимся на улицу. Гоша привычно отметил, что за этот ящик можно выручить бон, а то и два, если не сильно ржавый. Отец осветил пространство за контейнером и Гошкин желудок рванул к горлу: на полу, заваленном ветхими матрасами и каким-то тряпьём, лежали несколько тел. Он даже подумал было, что это трупы, но раздавшийся в глухой тишине звук испускаемых чьей-то задницей газов немного успокоил.

- Гош, они пьяны и обкурены. Я связал их на всякий случай. Посмотри, кто из них тебя обижал.
Осип осветил лицо крайнего лежащего, того, что прикорнул у самого контейнера. Это был один из вчерашних подручных Бая, Гоша сразу его узнал.
- Этот был.
Отец осветил лицо следующего – то была какая-то грязная женщина неопределённого возраста. Она замычала и недовольно скривилась, но глаза не открыла.
- Нет.
Следующим был Жорка-Бай, его круглую рожу с толстыми губами и глазами-щёлочками перепутать было просто невозможно!
- Это Бай, папа. Он у них главарь.
- Он вчера был там?
- Да!
Луч фонаря сместился на следующего торчка – это снова была женщина. Эта была моложе первой и из одежды на ней наблюдались лишь грязные трусы.
- Нет, па.
Отец осветил последнее тело, скорчившееся под стеной. Гоша подошёл поближе, наступив на валявшийся на полу шприц и пригляделся. Это был второй дружок Бая.
- Этот тоже был.
Осип подал фонарь сыну.
- Посвети мне, я их наверх повытаскиваю.

Оставив в подвале женщин, Лазо-старший разложил парней на полу котельной и первым делом обшарил их карманы. Блистеры нашлись у Жорки в трико, правда двух капсул уже не было – похоже, эти придурки всё-таки решили их попробовать. Непонятно почему, но выдавили по одной из каждого блистера, несмотря на то, что они были абсолютно одинаковыми. Судя по всему, на момент этого эксперимента мозги подопытных уже почти не работали.

- Папа, нужно милицию вызвать?
- Да надо бы, но… Гош, что мы им предъявим? Грабёж? А как доказать? Да и лекарство заберут в качестве улики. А за то, что они тебя избили, их даже на разбор руин не пошлют, разве что этого жирного. Он постарше. – Осип задумчиво потёр небритый подбородок. – Сколько ему лет? Он же в оккупации родился, значит самое многое – семнадцать и то вряд ли.
- Папа, так и что, их даже не накажут?
- Их? Нет. К родителям ихним могут санкции применить, а этим подонкам разве что их папаши порку устроят. Если есть у них папаши. У Жорки точно нет. Его мать зарезала того сразу, как уснул. В первую же ночь.

Гоша с испугом посмотрел на отца. Нет, он и раньше слышал про войну и оккупацию разные страшилки, да и в школе рассказывали на уроках… Но от папы он никогда не слышал про те времена, ни единого слова! С трудом сглотнув, мальчик спросил:
- А что тогда делать, если не в милицию?
Осип повернулся к сыну и улыбнулся.
- Что думаешь на счёт порки?

Гошины глаза округлились от изумления, а губы сами собой разъехались в улыбке. Он кивнул. Осип выволок связанного пластиковыми хомутами Бая из котельной и, перевесив его через подоконник мордой на улицу, стянул с него трико вместе с трусами, оголив толстую задницу. Не найдя ничего подходящего в доме, он дал сыну складной армейский нож и сказал:
- Гоша, ты там за нейлоновый шнур запнулся, притащи-ка от него кусок с метр!

К тому времени, как мальчик вернулся в дом ракеты, совершенно переставший его пугать, Жорка-Бай, освежённый с двух сторон сквознячком, начал приходить в сознание. Осип, забрав у сына нож, обтёр его о штанину, сложил и спрятал в карман. Затем осмотрел толстую, с палец, верёвку, завязал на концах по узлу и, сложив вдвое, подошёл к импровизированным козлам. Примерившись, Осип размахнулся и врезал узлами по жирной заднице Бая. Тот слабо дёрнулся и крякнул, ещё не понимая, что происходит.

- Считай, Гош. Как сотня наберётся – скажешь.
- Сотня?! – испуганно переспросил тот.
Лазо-старший пожал плечами и скосил глаза на возвышающуюся над подоконником жопень.
- Хорошо. Сто пятьдесят!
Верёвка со свистом распорола воздух и узлы впечатались прямо в центр раздвоенной мишени. Из-за окна послышался свинячий хрюк и невнятное бормотание.
- Два?
Осип кивну сыну и снова крутанул верёвку. Бай дёрнулся под ударом и вскрикнул.
- Три.

 

продолжение следует

 Rumer ©