У отца Зосимы суровая внешность. Он высокий и толстый, с окладистой седой бородой до самого живота.
Лицом похож на Льва Толстого.
В первый же день моего приезда в монастырь я пошёл в храм.
Наступал двунадесятый праздник — Сретенье Господне. Шло всенощное бдение. Как и все, я решил исповедоваться. Из алтаря вышли несколько иеромонахов-духовников с Евангелиями в руках и встали у аналоев в разных местах храма для исповеди паломников.
Народу — не протолкнуться.
Не меньше десятка автобусов из Москвы приехало. К батюшкам длинные очереди.
Вот тут-то я и заприметил отца Зосиму. Он стоял огромный и строгий, как ветхозаветный пророк и немилосердно ругал какую-то тётку. Та со смирением слушала его вразумление. Потом он накинул епитрахиль на её голову, прочитал разрешительную молитву и перекрестил. Всё. Тётка с благостной улыбкой отошла от батюшки. Следующая.
«Вот этот батюшка, — думаю, — мне и нужен».
И я встал в очередь.
Спустя некоторое время подошёл и мой черёд. Я рассказал, как на духу, мои согрешения. Но поучений, которых так жаждала моя душа, не услышал.
«Чё приехал-то?» — спросил отец Зосима.
«Ну, монахом хочу стать…»
«Монахом хочу стать… — сказал отец Зосима. — Ехал бы ты домой, парень. Женился бы, брат ты мой. Молодой ещё. На баб вон как, поди, смотришь».
Я онемел. Думал, скажут: «Оставайся. Мы так рады, что ты такой молодой бугай приехал к нам жить и работать в монастыре».
А тут — женись, брат, ты сможешь.
Засада.
Прихожу в гостиницу. Комендант, послушник Вадим Багдасаров, спрашивает, проверяет, значит, мою воцерковлённость:
«Был на исповеди?»
«Был».
«У кого?»
«У отца Зосимы».
«Он тебе, — говорит Вадим, — жениться не предлагал?»
«Ога, — говорю, — а ты откуда знаешь?»
«Да он всем паломникам это благословляет. — И отец Вадим пошёл наверх в келлию напевая „Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей…“.
Стою, размышляю когда сподручней уехать, завтра или послезавтра. А вдруг он прозорливый этот отец Зосима, а?
«Да ты не переживай, — сказал отец Вадим уже со второго этажа. — Он мне пять лет назад тоже благословил жениться. — И продолжил напевать покаянный псалом, — ...И по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое».
Нет, думаю, никакой он не прозорливец этот отец Зосима раз всем это говорит.
И я остался. Работаю. Несу послушание. Поставили топить гостиничную котельную.
Отца Зосиму не вижу. Он уехал служить на московское подворье монастыря. А тут смотрю — опять он появился. И бабёнка за ним ходит по пятам. И не какая-нибудь замызганная паломница, а цивильная тётка. Ухоженная. Сразу видно — из Москвы.
Он в храм — она за ним. Он из храма — она его до келлии провожает. Он в трапезную шествует, баба за ним волочится.
Мне интересно стало.
«Кто такая?» — спрашиваю у коменданта Вадима.
«А ты чё, не знаешь?» — говорит Вадим. — Ну, ты даёшь, брат ты мой!
«Нет, конечно. Расскажи».
Отец Вадим смеётся. Рассказывает:
«Приехала группа паломников из Ясенево. Пошли на исповедь. Попали к отцу Зосиме. Эта тётка была той группе.
Подошла к отцу Зосиме, исповедуется.
Он ей так, мол и так… А она, нет, батюшка, неправильно ты говоришь. Он опять её учит… Но тётка упорная, стоит на своём — не правильно это всё! Ну, отец Зосима с досады слегка и шлёпнул её по голове.
Он же таксистом калужским был, Зосима-то, до монастыря.
Тётка: «Как! По голове меня бить?! Да у меня в Патриархии родственники работают! Да я такую жалобу напишу! Да я… да я …»
В общем, тут же бежит на автобусную остановку и в Москву прямым ходом. Дома жалобу написала — и в Патриархию.
Едет и чувствует — голова перестала болеть.
А у неё приступы мигрени страшные были. Вот уже несколько лет мучалась от головной боли. А тут — нет их, этих приступов!
Разворачивается — и в монастырь. Приезжает, батюшка прости! И в ноги ему падает.
Братия понять ничего не могут. Идут себе на обед, вдруг тётка, которая орала, что Зосиму скоро выгонят, извергнут и прочая, валится ему в ноги и прощения просит!
Но ещё больше все удивились, когда она стала упрашивать ещё раз по голове её ударить.
Вот так и ходит за ним, как привязанная. К счастью для неё, отец наместник отправил Зосиму служить на московское подворье».
Выслушал я, почесал голову. Мда.
«А может и взаправду, — думаю, — этот Зосима прозорливец и чудотворец? Мало ли…»
На следующий день иду через лес из Скита в монастырь. Смотрю, по лесной тропинке навстречу мне отец Зосима прогуливается, а за ним на некотором расстоянии семенит исцелённая им москвичка.
Он меня не узнал.
Лицом похож на Льва Толстого.
В первый же день моего приезда в монастырь я пошёл в храм.
Наступал двунадесятый праздник — Сретенье Господне. Шло всенощное бдение. Как и все, я решил исповедоваться. Из алтаря вышли несколько иеромонахов-духовников с Евангелиями в руках и встали у аналоев в разных местах храма для исповеди паломников.
Народу — не протолкнуться.
Не меньше десятка автобусов из Москвы приехало. К батюшкам длинные очереди.
Вот тут-то я и заприметил отца Зосиму. Он стоял огромный и строгий, как ветхозаветный пророк и немилосердно ругал какую-то тётку. Та со смирением слушала его вразумление. Потом он накинул епитрахиль на её голову, прочитал разрешительную молитву и перекрестил. Всё. Тётка с благостной улыбкой отошла от батюшки. Следующая.
«Вот этот батюшка, — думаю, — мне и нужен».
И я встал в очередь.
Спустя некоторое время подошёл и мой черёд. Я рассказал, как на духу, мои согрешения. Но поучений, которых так жаждала моя душа, не услышал.
«Чё приехал-то?» — спросил отец Зосима.
«Ну, монахом хочу стать…»
«Монахом хочу стать… — сказал отец Зосима. — Ехал бы ты домой, парень. Женился бы, брат ты мой. Молодой ещё. На баб вон как, поди, смотришь».
Я онемел. Думал, скажут: «Оставайся. Мы так рады, что ты такой молодой бугай приехал к нам жить и работать в монастыре».
А тут — женись, брат, ты сможешь.
Засада.
Прихожу в гостиницу. Комендант, послушник Вадим Багдасаров, спрашивает, проверяет, значит, мою воцерковлённость:
«Был на исповеди?»
«Был».
«У кого?»
«У отца Зосимы».
«Он тебе, — говорит Вадим, — жениться не предлагал?»
«Ога, — говорю, — а ты откуда знаешь?»
«Да он всем паломникам это благословляет. — И отец Вадим пошёл наверх в келлию напевая „Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей…“.
Стою, размышляю когда сподручней уехать, завтра или послезавтра. А вдруг он прозорливый этот отец Зосима, а?
«Да ты не переживай, — сказал отец Вадим уже со второго этажа. — Он мне пять лет назад тоже благословил жениться. — И продолжил напевать покаянный псалом, — ...И по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое».
Нет, думаю, никакой он не прозорливец этот отец Зосима раз всем это говорит.
И я остался. Работаю. Несу послушание. Поставили топить гостиничную котельную.
Отца Зосиму не вижу. Он уехал служить на московское подворье монастыря. А тут смотрю — опять он появился. И бабёнка за ним ходит по пятам. И не какая-нибудь замызганная паломница, а цивильная тётка. Ухоженная. Сразу видно — из Москвы.
Он в храм — она за ним. Он из храма — она его до келлии провожает. Он в трапезную шествует, баба за ним волочится.
Мне интересно стало.
«Кто такая?» — спрашиваю у коменданта Вадима.
«А ты чё, не знаешь?» — говорит Вадим. — Ну, ты даёшь, брат ты мой!
«Нет, конечно. Расскажи».
Отец Вадим смеётся. Рассказывает:
«Приехала группа паломников из Ясенево. Пошли на исповедь. Попали к отцу Зосиме. Эта тётка была той группе.
Подошла к отцу Зосиме, исповедуется.
Он ей так, мол и так… А она, нет, батюшка, неправильно ты говоришь. Он опять её учит… Но тётка упорная, стоит на своём — не правильно это всё! Ну, отец Зосима с досады слегка и шлёпнул её по голове.
Он же таксистом калужским был, Зосима-то, до монастыря.
Тётка: «Как! По голове меня бить?! Да у меня в Патриархии родственники работают! Да я такую жалобу напишу! Да я… да я …»
В общем, тут же бежит на автобусную остановку и в Москву прямым ходом. Дома жалобу написала — и в Патриархию.
Едет и чувствует — голова перестала болеть.
А у неё приступы мигрени страшные были. Вот уже несколько лет мучалась от головной боли. А тут — нет их, этих приступов!
Разворачивается — и в монастырь. Приезжает, батюшка прости! И в ноги ему падает.
Братия понять ничего не могут. Идут себе на обед, вдруг тётка, которая орала, что Зосиму скоро выгонят, извергнут и прочая, валится ему в ноги и прощения просит!
Но ещё больше все удивились, когда она стала упрашивать ещё раз по голове её ударить.
Вот так и ходит за ним, как привязанная. К счастью для неё, отец наместник отправил Зосиму служить на московское подворье».
Выслушал я, почесал голову. Мда.
«А может и взаправду, — думаю, — этот Зосима прозорливец и чудотворец? Мало ли…»
На следующий день иду через лес из Скита в монастырь. Смотрю, по лесной тропинке навстречу мне отец Зосима прогуливается, а за ним на некотором расстоянии семенит исцелённая им москвичка.
Он меня не узнал.
©Виктор Костильбкрг
Свежие комментарии