Одуванчики

 

 

                           Одуванчики.

       Нина очень гордилась своим платьем. Легкое, воздушное из кремового ситца в синий горошек. Костя привез ей отрез из Братиславы и она ночами кроила и шила его. Получилось великолепно. Девушка знала это и радовалась возможности нарядится.

       Казалось бы, взрослые люди. Она уже заканчивает институт, он начальник цеха, лейтенант в отставке. Даже женаты уже полгода. И все равно Нина тащила Костю на танцы. И все равно все считали их самой лучшей парой.

       Боевой офицер и красавица учительница. Тут Нина, слегка лукаво улыбнулась, ну еще будущая учительница. Осталось только сдать экзамены. Она стояла на широкой лестнице в фойе Дома Культуры и ждала его. Костя вошел как буря, он всегда был энергичен, просто ходить для него было неинтересно, скучно. Он врывался, заряжая энергией окружающих. Так и сегодня, все расступились когда позвякивая медалями и чеканя шаг, он зашел в высокие дубовые двери.

       В руках у него был букетик одуванчиков, наверное последних в этом году, ведь даже на север приходило лето. Скоро они покроются седым пухом и разлетятся по лугам. Но сейчас зеленые с желтым цветы были крепко зажаты в мужском широком кулаке. Не умел Костя еще усмирять крепость рук. Потом научится, мелькнуло в голове Нины, когда Машенька родится.

       Мысли смыло волной радости, счастья и восхищения, когда он вручил ей слегка помятый букет. Местный оркестр стал наигрывать вальс. Причем не классический Штрауса. Некоторую, хоть и слегка бравурную версию. Так играли только в их Доме Культуры. Люди сразу окрестили его «гвардейским», потому что оркестром руководил и дирижировал гвардии капитан Соколенко.

       Костя и Нина кружились по залу, вокруг мелькали лица. Только как-то далеко, как будто в дымке. Нина улыбалась и смеялась, ведь это был один из самых счастливых дней в ее жизни.

       Дымка начала рассеиваться, в ней появилось озабоченное лицо женщины лет пятидесяти. Слегка полноватой, но доброй, Нина это знала:

       - Антонина Георгиевна, таблеточку надо скушать, – сказала медсестра протягивая обрезанную пачку с двумя таблетками – Вы сами или помочь?

       - Спасибо Софья, - через силу улыбнулась Нина – сама справлюсь. Долго я спала?

       - Полтора часа, Антонина Георгиевна, - Софья была из тех сиделок, что действительно переживают о пациентах.

       - Надо было раньше разбудить, - нахмурилась Нина, потом повернулась к суетящимся у аппаратуры техникам – Расчет окончен?

       - Да, Антонина Георгиевна, - к ней подошел тощий инженер лет шестидесяти и дал в руки планшет с ползущими по экрану данными – только я до сих пор не понимаю, где мы возьмем добровольца?

       Нина с трудом поднялась из больничной койки, что была установлена рядом с модулем управления и креслом загрузки данных. Тридцать лет она разрабатывала систему биокомпьютера. Из них пятнадцать она практически жила на работе. Благо денег хватало, уважение коллег зашкаливало и ей прощали «стариковскую эксцентричность». Никому в голову не приходило, что с тех пор как умер Костя, ей попросту нечего делать дома. Дочка мотается по биологическим экспедициям, оба внука-близнеца вечно на сборах и соревнованиях.

       - Включайте! – Резким, командным голосом приказала Антонина Георгиевна – Начинайте подготовку.

       - Но… - проблеял главный инженер, глядя на пустое кресло он догадался и робко попробовал остановить ее – Антонина Георгиевна! Система не проверена, мы действуем в слепую. Нужно время, нужные исследования, нужные тесты…

       - Вот времени, дорогой мой, - сухо улыбнулась Нина – у меня нет. Мне врачи дали полгода, рак желудка. Было это полтора года назад. Времени у меня нет. Включай!

       Ассистенты вопросительно посмотрели на главного инженера, тот пожал плечами. Самоубийство законом не запрещено. Помощники деловито обрили голову Антонины Георгиевны и принялись втыкать электроды приема и передачи данных.

       В мозге нервных окончаний нет, а вот в коже головы, костях и мышцах черепа их предостаточно. Антонина Георгиевна морщилась, но молчала. Наконец она стала похожа на жуткий гибрид Горгоны и куклы вуду. По ее взмаху руки включили камеру:

       - Третье октября, текущего года. Первый опыт по переносу человеческого сознания на электронный носитель. Носитель низкоядерный жидкоазотный сервер на пятьсот петабайт. Доброволец Вацлавская Антонина Георгиевна.

       Нина сама нажала клавишу на подлокотнике. Еще не хватало, чтобы в случае неудачи группу таскали по судам. Она постаралась сконцентрироваться на Косте. Техники ходили белые под цвет халатов. Все предыдущие попытки, всегда кончались крахом. Доброволец в лучшем случае оставался идиотом, а серверы пусты и безжизненны. Она улыбнулась, как тогда в танцевальном зале Дома Культуры, чуть лукаво и озорно. Они не знали, что отчаявшейся женщине это удалось. Однажды, пятнадцать лет назад, она смогла перенести сознание. На то, чтобы повторить ее торопливую и, чего греха таить, истеричную операцию над умирающим мужем, у нее ушло пятнадцать лет.

       Техники ждали различной реакции. Судорог, крика, простого оседания мертвого тела. Вместо этого Антонина Георгиевна замерцала и исчезла, а на стуле вместо горстки пепла лежали живые, чуть примятые цветы одуванчика.