Дебильность — легкая степень слабоумия. Дебилы способны к обучению, овладевают несложными трудовыми процессами, возможно их социальное приспособление в известных пределах (IQ = 50–70). Легкую дебильность трудно отличить от психики на нижней границе нормы. В отличие от имбецилов дебилы нередко обнаруживают довольно высокое развитие речи; их поведение более адекватно и самостоятельно, что в какой-то мере маскирует слабость мышления. Этому способствуют хорошая механическая память, подражательность…
«Справочник по психиатрии» под ред. А. В. Снежневского
Накипело у меня о реформаторах. Не обессудьте, я чуток от сказок отвлекусь, сатиру напишу. Ну, или пасквиль — для разнообразия.
По-моему, нынешние наши власть имущие…
Впрочем, нет. Не только нынешние и не только наши. Власть любой страны втихаря мечтает о народонаселении, состоящем преимущественно из дебилов. Лучше из т. н. торпидных, разумеется, то есть апатичных, вялых, заторможенных. Еще бы, если эти самые дебилы — они ж при грамотном подходе тихие, послушные, внушаемые. Управлять таким электоратом — одно удовольствие. Неприхотливые они, опять же, плодовитые…
Наши не мечтают — наши действуют. Формула отечественной «демократии» проста. Это криминально-бюрократический капитализм плюс всеобщая дебилизация народонаселения. Последнее — единственный национальный проект (даром что негласный), который выполняется успешно и с опережением.
Беда России в том, что среди русских всегда было слишком много думающих людей. А если русский человек задумываться начинает, черт-те что в итоге приключается. Одна Октябрьская революция чего России стоила.
Тогдашние вожди людьми были предусмотрительными. А потому решили всякое брожение в умах по-быстрому пресечь. И ту самую интеллигенцию, которая до этой революции, замечу, первая додумалась, мозолистая пролетарская рука взяла за несознательное горло.
Потом, правда, пришлось немного отпустить. Оказалось, что на одних мозолях без мозгов социализм никак не хочет строиться. Индустриализация опять же, то да сё. Пришлось сперва старорежимную интеллигенцию к делу приспосабливать, а затем еще и новую плодить.
И ведь массово, с размахом наплодили. А ведь правильно когда-то вождь и основоположник говорил — сущее говно интеллигенция. Потому что эта новая интеллигенция с тою же гнильцою оказалась, потому как тоже много думать начала. А если русский человек массово задумываться начинает, значит — что? Правильно, сажать таких задумчивых, расстреливать. Чтобы снова не случилось черт-те что.
(А вы: репрессии! репрессии!.. Pro bono publico, на благо большинства.)
А потом оптовые посадки отменили. Да и вожди поизмельчали как-то, скуксились. Неладно что-то стало в нашем тридевятом царстве, тридесятом государстве. Мало того что эту самую интеллигенцию активно гнобить перестали (разве что особо глубоко задумавшихся прятали в дурдом), так ведь еще и обязательное общее образование бесплатное ввели. И очень качественное, между нами говоря, образование.
На этом наш социализм и кончился. Без шуток говоря, советскую власть погубила именно качественная система общего образования. А вместе с ней — и Советский Союз, но это так, побочный исторический процесс. Потому что только дебила можно бесконечно кормить сказочкой про белого бычка, а думающий человек рано или поздно задается вопросом: а где же всё-таки говядина? А когда наш русский человек массово задумываться начинает…
Вот-вот.
Так вот и случилось черт-те что, и началась у нас сплошная реформация.
В воровской чиновничьей России мозги нашим власть имущим стали не нужны. Если кто-то уловил двусмысленность, то — верны оба смысла.
Интеллигенцию, само собой, нагнули ниже плинтуса. Реформаторы ошибки предшественников учли. Сажать, расстреливать — помилуйте, зачем?! Пусть лучше это никчемушное наследие тоталитарного режима для начала нищеты понюхает. Нищебродам думать не по чину. А остальные пусть усвоят, наконец, что все эти врачи, учителя, ученые — все мы теперь никто. И относиться большинству к нам нужно соответственно.
И большинство, понятно, отнеслось.
(А я: дебилизация! дебилизация!.. Pro bono publico. Во благо. Большинства.)
Это всё могло бы быть лишь шуткой. Ну или шуткой с малой долей шутки. Или даже вовсе и не шуткой, но всё равно могло бы быть по-своему смешно. Если бы мне каждое дежурство сутки напролет не приходилось бы с продуктами такой дебилизации общаться.
За тридцать лет работы на «скорой» к глупости я вроде бы привыкла. Народ тупил всегда, причем по синусоиде: когда-то больше, иногда чуть меньше, но в общем-целом выходило так на так.
С недавних пор народ тупит по экспоненте. То, что раньше было исключением, сегодня стало правилом.
Судите сами, я ни слова не придумала.
Вот эти перлы я за сутки собрала.
С утра пораньше. Вызов: «Бабушка обкакалась». Это любящие внуки древнюю старушку из глухой деревни привезли. Долго ехали, старушка притомилась. Вот и приключилась с ней такая неожиданность. «И что же вы хотите?» — «Приезжайте и снимите ей кардиограмму». — «Она на сердце жалуется?» — «Нет». — «Хорошо. Зачем тогда кардиограмма?» «Чтобы знать, — с апломбом внучка отвечает, — можно ли теперь старушку мыть». То есть задницу без ЭКГ подмыть ни-ни, ни в коем случае. Мне как-то даже интересно стало: «Почему?» — «Потому что это вы обязаны приехать, снять кардиограмму и всю необходимую санобработку провести!» Типа разговор с обслугой на пальцах: ну-ка шустренько нам бабушку подмойте. Правильно, зачем же еще «скорая» нужна.
Это норма, господа, не патология.
Жалоба. Как можно без нее. Для разнообразия, что характерно, даже не на нас. Заявление в прокуратуру на лабораторию. Дословно, без купюр: «Они в моем говне глистов не обнаружили. Но я-то чувствую — они там точно есть. Я ощущаю, как они шевелятся!» Нет, нам-то что, нам всё бы ничего. Вот только почему-то это содержательное заявление прокуратура по инстанциям спустила не куда-то — к нам на «скорую». С пометкой «Разобраться. Доложить». Кому ж еще-то. Кто же, кроме нас.
Теперь и это, надо полагать, не патология.
Повод к вызову: «Больная задыхается». Приехали. Больная нам авторитетно объявляет: «Это, доктор, аллергия у меня!» — «На что?» — «На пыль и на кошачью шерсть». А в доме пыль и кот. Кот лохматый, пыль недельной давности. «Что мне делать, доктор?» Я, пожав плечами, с каменным лицом: «Кота побрить, жилье пропылесосить». — «Кота?! Как?!!» — «Налысо!» А что еще сказать?
Язык врача — его рабочий орган.
Вызывают из общаги при пожарной части: «„Скорую“! Скорей! Она горит!» — «А мы-то здесь при чем? Вы пожарные? Ну вот вы и тушите». — «Вы не поняли! Она огнем горит!» Это нас так на температуру вызывали. Температура, к слову, оказалась 37,3. Девица у пожарных типа как диспетчером работает. А сегодня с перепою на работу проспала, теперь больничный хочет. А мы больничных по определению не даем. При ней мамаша: «Доктор, как вы смеете! Ее ж уволят, и она работу не найдет! Она же с голоду помрет! Я в суд на вас подам!» А в девице сто кило как минимум. Я обнадежила: «Ну сразу не умрет. Для начала только похудеет. В суд вы по-всякому успеете подать». — «Да как вы смеете!..»
Продолжим, господа?
Вот вам еще сюжет. Очередная пореформенная дамочка. Насмотрелась познавательных программ, решила очищение кишечника себе произвести. С вечера изволила откушать килограммчик слив, полукилограммом свеклы закусила, а для верности еще кефиром запила. К утру слабительная смесь, естественно, сработала. А как же можно здесь без «скорой» обойтись? Дамочка лежит, глазами лупает. «А чего вы ожидали? — говорю. — Эффект произошел?» «Да, — отвечает, — даже превзошел». — «Ну, если очень сильно превзошел, то, — говорю, — хотите — можете продукты очищения собрать и посредством клизмы их в кишечник возвратить». А дамочка всерьез глазами лупает: «Скажите, доктор, это в самом деле нужно, да?»
Хотелось бы мне знать, чем люди думают…
А кстати, да, вот именно — чем думают. Вызвала мадам нас на гипертонию. А давление у дамочки всего-то ничего. Зато эмоций аж с порога выше крыши: «Ой, у меня опухоль в мозгу! Ой, у меня опухоль в мозгу!» Две пердинки до смертинки называется. Читаю выписную справку из больницы. Надо же, и в самом деле опухоль. Но только не в мозгу, а метром ниже, в матке. Доброкачественная, к слову говоря. Ну и как тут можно было удержаться? «Интересным, — говорю, — вы местом мыслите, мадам!»
А вот еще. Опять гипертония. Бабка нам на отделение звонит: «Ой, знаете, — старушка вся буквально трепетает, — у меня давление тут сильно поднялось, а я таблетку приняла, которую мне участковый прописал, и давление снизилось». — «Что, слишком сильно снизилось?» — «Нет, до нормальных цифр». — «Так что же вы хотите?» — «Ну как… оно же снизилось!!!»
Или вот. Еще гипертония, для разнообразия на этот раз у старичка. Дочка папе «неотложку» вызывает. Повод к вызову не абы что, а: «Страшно гипертонику». Диспетчер, вежливо: «Какое у него давление?» — «А я не мерила!» — «У вас тонометра нет?» — «Есть». — «Так почему же вы не измеряли?» — «Так страшно же! Вдруг у него давление!» — «А что же вы от нас хотите?» — «Как это — что?! Приедьте и померьте!»
Вот так мы и живем. Во благо большинства.
А вот еще, под занавес. Под утро, в самый темный час. Дамочка: «Ой, доктор, я у себя опухоль нашла!» — «Где?» — «Где-где… В рифме!» Это, впрочем, даже ничего. Это, право, даже как-то живенько, это хоть какой-то креатив. Непонятно только, зачем же вдруг искать, простите, в рифме опухоль в четыре часа ночи.
А то ли еще будет, господа.
Недаром же теперь еще реформу школьного образования затеяли. Понятно, что во имя большинства. Главное, чтоб в школе думать не учили. А мозги можно и на Западе купить. Там они уже отформатированные, лишнего выдумывать не станут.
А вот если русский человек опять подумывать начнет…
Аминь. Но есть один нюанс. В результате массовой селекции бездумного народонаселения в масштабе всей страны реформаторы рискуют получить устойчивую популяцию не желанных их сердцу торпидных дебилов, тихих и внушаемых, а с точностью до всё наоборот. А именно — т. н. дебилов эретичных, то есть возбудимых, раздражительных и злобных. И когда этот процесс будет благополучно завершен — а он всенепременно будет завершен, — вот тогда мы с вами в самом деле посмеемся. По-серьезному.
(с)Дайнека Михаил Вежина Диана
Свежие комментарии