Подкидыши
На окраине города за казенным забором стояли три здания – районный больничный городок. В одном из зданий была детская и взрослая поликлиники, во втором – больница, в третьем – роддом. В детском отделении больницы, самом конце коридора пряталась крошечная палата «отказников». Тех детей, которых матери по каким-то причинам решили оставить государству. Их приносили в палату прямо из роддома, как котят, на передержку. А потом приезжал спецтранспорт из областного Дома малютки и увозил очередного сироту в жизнь.
Сколько я там работала – палата отказников пустовала редко. К малышам была приставлена пожилая медсестра тетя Нина. Она перестилала казенные простыни с синими размытыми печатями, следила за детьми, кормила смесями. Прохожу как-то мимо палаты, а она укачивает на руках жутковатого гидроцефальчика и добродушно ворчит:
- Что ж ты, Васька обосрался-то так? Ещё и ревешь, спать всем не даешь. Эх, никому ты Васька не нужен. И мамке своей не нужен. Дай хоть я тебя покачаю.
Гидроцефальчик слов не понимает, но голос тети Нины действует на него успокаивающе. И он затихает.
К слову, дорогие женщины, если вам уже не восемнадцать, или если вы в процессе беременности не нашли в себе силы отказать себе любимой в алкоголе, наркотиках, спайсах, да и прочих вкусностях – не поленитесь делать УЗИ на указанных сроках беременности. И не надо потом с ужасом смотреть на рожденного уродца и в истерике писать отказную. Лучше сделать аборт.
Видела я таких, которые накануне родов гордо и с возмущением говорили:
- Какой аборт?! Это же новая жизнь! Бог все видит! Буду рожать.
А потом после первого же взгляда на своего гидроцефала или Дауна, визжали и поспешно отказывались от ребенка. Бог в этот момент закрывал глаза?
Однажды в палате отказников было даже перенаселение. Как раз к ревущему гидроцефалу Ваське подселили молчаливую девочку-микроцефала Анечку, через день принесли ещё одну девочку с врожденной патологией костей таза (ноги как у кузнечика вывернуты в разные стороны), а в финале от своего ребенка отказалась пятнадцатилетняя дурочка. Дурочка прижила малыша от цыгана из ближайшего табора. Ни матери, ни отцу мальчик оказался не нужен. Ребенок красивый, как картинка. Кожа персиковая, в легком пушке, глаза темные, умные. Васька мотает огромной шишковатой головой, орет, Анечка с «кузнечиком» пучат глазенки, беспокоятся, кряхтят. А этот красавец лежит, смотрит на окружающих со спокойствием наследного принца. Тетя Нина с ног сбилась, ухаживать за привалившими пациентами. Наконец, уложила их спать и на минуту выскочила на крыльцо больницы, жадно затянуться первой за смену сигаретой. Я поднесла ей зажигалку и спросила:
- Тяжело?
- Угу, - кивнула тетя Нина. – Будулая-то усыновят, вон какой красавец. Такие долго не задерживаются. Глядишь, ещё за границу уедет, в Италию или Испанию какую. А вот Ваське с девчонками – хана.
- Тетя Нина, как вы это выдерживаете?
Медсестра удивленно посмотрела на меня.
- Ну надо же кому-то с отказниками возиться. Вам, молодым, тяжко будет, сердце сорвете. А я привыкла уже. За тридцать лет в медицине чего только не насмотришься.
Герой
Забегаю с утра в поликлинику – а на первом этаже очередь в лабораторию на сдачу крови. Дети волнуются. Малыши ревут. Лаборантки – как конвейер, колют пальцы отработанными движениями. Дети плачут два раза – сначала до укола, потом после.
- Кто следующий? – спрашивает лаборантка.
Со своего места встает строгий мальчик лет семи. Решительно идет в кабинет. Сам садится рядом с лаборанткой и протягивает руку.
- Какой смелый, - удивляется лаборантка. – Что, совсем не боишься?
- Нет, - гордо отвечает мальчик. – Я летом с лестницы упал, голову разбил. Кровищи было – весь пол заляпал! Меня даже зашивали. Что мне какой-то палец.
- Молодец, - улыбается лаборантка. – Ну, давай руку.
Колет палец. Мальчик даже не морщится. Смотрит, как по стеклянной трубочке бежит красная дорожка. Послушно прижимает ватку со спиртом к ранке.
И безмолвно падает в обморок.
Обменялись
На первом этаже больницы, в отдельно вынесенном и изолированном корпусе – инфекционное отделение. Пациенты разведены по палатам в соответствии с видом инфекции. Кишечные – отдельно, корь – отдельно, менингит – отдельно. В соседних палатах лежали две девочки лет тринадцати. Одна с двусторонним конъюнктивитом, вторая с кишечной инфекцией.
Через некоторое время ту, что с конъюнктивитом начинает безудержно рвать, а у «кишечницы» краснеют глаза. Мамы девочек истерят, пишут жалобы в Минздрав. Мол, в больнице заразили их ребенка. Персонал отделения недоумевает – из палат никого не выпускали, все санитарные нормы строго выполняются.
Опытный завотделением раскалывает подружек в пять минут. Оказывается, вечером, после отбоя, девочки отжимали форточку в своих палатах, выбирались на крыльцо и, прячась от всех, болтали и курили. Ради экономии одну сигарету на двоих.
Хутор (продолжение)
Читатели интересовались судьбой семьи, проживающих без электричества на крошечном хуторе. Я позвонил вчера источнику рассказов и узнал, что дети благополучно растут, ходят уже в старшие классы местной школы. Оба собираются поступать в местное профтехучилище (простите – колледж работников сельского хозяйства). Жизнь на хуторе течет по-прежнему.
Вот только в прошлом году приехали из районной санстанции, взяли пробы воды из колодца, и оказалось, что туда попадают удобрения и химикаты с соседнего поля. И вода непригодна для употребления. Поэтому колодец закопали. Хозяин хутора купил большую бочку и два раза в неделю возит воду из деревни.
Телевизор, заботливо укрытый салфеточкой, стоит на своем месте.
(с) DoktorLobanov
Свежие комментарии