Гераклиус

Заведующий подошел ко мне и, положив свою большую, пухлую руку на мое плечо, заговорщицки понизив голос, проговорил – «Игорек, есть одно дельце, очень важное, ты мне должен в нем помочь». «Конечно, какой может быть разговор» - ответил я, обреченно вздыхая. Обычно, если заведующий обращался ко мне по имени, да еще так приватно, то это означало, что мне придется делать что то, далеко выходящее за рамки моих обычных функциональных обязанностей.

Я оделся, взял чемодан. Заведующий уже ждал меня, держа в руках кардиограф. «Зачем ему кардиограф?» - с удивлением подумал я, ведь всем было точно известно, что наш заведующий, по роду занятий гинеколог, был слегка, как бы это помягче выразиться, слабоват в деле расшифровки пленок ЭКГ.
Водитель завел автомобиль, двигатель мягко зарычал, машина плавно тронулась с места и мы не спеша поехали навстречу неизвестности.
«Надо помочь одной моей хорошей и давней знакомой» - повернувшись ко мне, начал разговор заведующий. «Очень хорошей и давней…» - с нажимом подчеркнул он, внимательно глядя мне в глаза. «И я не могу ей отказать, тем более, что таким людям отказывать было бы весьма и весьма неразумно с моей стороны» - он вздохнул и поправил стоящий на коленях и постоянно съезжающий с них аппарат ЭКГ.

Приехали. Высокий, глухой забор, тщетно пытающийся скрыть за собой трехэтажный роскошный, по нашим провинциальным меркам, особняк.
Заходим. Нас встречает жена известного всей округе крупного чиновника. Действительно, отказать ей было бы делом весьма неразумным и глупым с нашей стороны, подумалось мне.
«Мы с Гераклиусом вас уже давно ждем» - затараторила она, как то по птичьи дергая головой и потирая свои маленькие ладошки. «Хм, интересно, кто это – Гераклиус?» - подумал я с небольшим беспокойством. В памяти возникли смутные картины руин Древней Греции и Древнего Рима. Из всех известных мне «Гераклиусов» я смог вспомнить только одного знакомого по фамилии Гераклиони, и то я не знал, кто он по национальности – грузин или итальянец. В голове, помимо воли, тут же нарисовался образ громадного, полностью заросшего густым черным мехом мужчины с кривым, угрожающе торчащим носом и кожаной повязкой, закрывающей выбитый в жестоком неравном бою правый глаз.

«Привидится же такое» - нервно передернул я плечами, переступил порог жилища и остолбенел. На полу лежала громадная псина, к счастью, никак не среагировавшая на мое шумное появление. Если бы ей пришла в голову шальная мысль встать на задние лапы, то, бьюсь об заклад, мне пришлось бы придержать рукой свою шляпу, что бы она не слетела с головы, если бы я захотел бы взглянуть в собачье лицо, то есть, в морду.
На вид псу было лет сто, а может, и все сто пятьдесят. Впалые бока, судорожно вздымающиеся и опадающие в такт дыханию, облезшая шерсть, глаза, закрытые катарактами, безвольно лежащий хвост. Зрелище было жутким и отвратительным. Будь моя воля, я бы, ни минуты не сомневаясь, пристрелил бы его самым крупным ружейным калибром, который бы только нашел и тем самым прекратил бы мучения несчастного животного.

«Не бойтесь, он не кусается, он добрый, а сейчас немножко болеет» - поспешила успокоить нас хозяйка. «Он не ест, не пьет, только лежит и дремлет» - продолжила она, заламывая в отчаянном жесте руки. «Неужели он умирает, неужели он решил бросить меня одну, мой маленький, бедненький Гераклиус!» - в ее глазах появились слезы, голос предательски задрожал.
«Ну, ну, не волнуйтесь, мы постараемся ему помочь» - начал успокаивать ее заведующий и кивнул мне. Я, немного помешкав, открыл чемодан, и тут началось…

Заведующий с самым серьезным видом наложил манжету на громадную лапу Гераклиуса и дважды, с положенным по стандартам интервалом, измерил артериальное давление. Затем с глубокомысленным видом прослушал с помощью фонендоскопа сердечные тоны. С немалым трудом перевернув собаку на спину, он тщательно пропальпировал ее живот и даже ухитрился, разжав пасть, заглянуть в горло и осмотреть безвольно свисавший розовый язык в каких то подозрительных темных разводах.
«Слышу какие то шумы в сердце» - с озабоченным видом сообщил хозяйке пса заведующий, с трудом вставая с колен и вытирая выступивший на лице обильный пот. «Сейчас снимем электрокардиограмму и все поймем» - он важно кивнул мне и, отдуваясь, уселся в глубокое, уютное кресло.

Я расстегнул сумку, достал из нее кардиограф, смочил водой лапы и грудь собаки и попытался наложить электроды. Грудные никак не хотели держаться на короткой шерсти пса, отваливались, противно чмокая на весь дом. «Что будем делать?» - спросил я у заведующего. «Будем брить» - после недолгой паузы решился он. Меня передернуло. Пока Гераклиус терпеливо сносил все мой прикосновения, но что будет, когда его шерсти коснется лезвие бритвы? Не лишусь ли я в мгновение ока какой нибудь филейной части моего организма, которая безвозвратно сгинет в бездонной, зловонной пасти чудовища, вооруженной громадными, острыми клыками?
«Ну, ты это, как нибудь, поаккуратней там, ладно?» - как смог, подбодрил меня дрожащим голосом заведующий и на всякий случай переместился в другое кресло, подальше от лежащего на полу пса.

С опаской приступил я к неблагодарной работе цирюльника. Громадное тело Гераклиуса вздрогнуло, шерсть на загривке поднялась, он громогласно рыкнул. «Ну все, приехали!» - обреченно подумал я, шарахнувшись от собаки. Но, видимо, это действие забрало последние оставшиеся у пса силы и он обреченно затих, терпеливо снося все мои издевательства, лишь изредка глубоко и обреченно вздыхая и шевеля обвисшими ушами. Казалось, что он своим поведением хотел сказать нам – «Оставьте меня в покое, вы, надоедливые людишки, дайте мне спокойно и достойно умереть!».
Вскоре на безобразную проплешину были наложены электроды, жадно присосавшиеся, словно жирные, черные пиявки, к обнаженному телу несчастного Гераклиуса, перо кардиографа судорожно заелозило по бумаге, рисуя на ней причудливые разводы. Заведующий взял в руки кардиограмму, картинно нахмурил брови и начал водить по пленке пальцем, что то бормоча себе под нос.

Через несколько томительных минут он озвучил свой вердикт – «Сердце у вашей собачки старенькое, сильно изношенное, но ничего такого уж очень страшного я тут не вижу». «Что же мне делать, доктор?» - в отчаянии прижала руки к груди хозяйка. «Ну, сделайте ей УЗИ, вдруг какая нибудь патология проявится, да, Игорь?» - посмотрел на меня заведующий, явно ища поддержку. «Да, да, конечно» - поспешил подтвердить я слова шефа, из последних сил сдерживая смех и склоняясь над чемоданом, что бы не выдать своего состояния окружающим. В мозгу проскользнула шальная мысль – «Ищущий – да обрящет».

Вскоре мы откланялись и уехали, оставив измученного Гераклиуса наедине со своей безутешной хозяйкой.
Не знаю, дожил ли бедный пес до УЗИ и кого еще из докторов приглашала к нему на консультации хозяйка, но я надеюсь, что его чистая душа, покинув многострадальное тело, успокоилась в собачьем раю, ведь должен же быть такой, и сейчас смотрит оттуда, сверху на нас, неразумных и бестолковых и прощает нам все, что мы с ней, вольно или невольно, сотворили…

© Copyright: Игорь Аверкиев