На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

  • Евгений Кузнецов
    Самый верный способ выжить для них это быстро сдаться в плен.«Пал смертью храб...
  • Валерий Фоменков
    Смерть укро-американским фашистам!«Пал смертью храб...
  • Владимир Иванов
    укры строят укрепрайоны и зеля приезжал посмотреть,надо на этих укреплениях испытать фаб-3000 что от них останется.CNN: Российская п...

Ангелы. Рабочее название. Роман. Глава X

Неизвестно как бы оно обернулось, да и обернулось ли вообще, ведь Фёдор для себя ещё ничего не решил, но видать судьба за него решила. Может и правда Михалыч поговорил с начальником цеха, а может новый директор, чтоб ему…, прозрачно, прозрачнее не бывает, намекнул Васильичу насчёт «свята места» - неизвестно. Только Васильич вызвал к себе Фёдора и сам начал разговор:

- Ты Фёдор не тушуйся, твоей вины здесь нет. - Васильич, хрен с ней с трудовой дисциплиной, достал бутылку водки и два стакана, разлил. Один стакан пододвинул Фёдору, другой взял себе. - Давай! Всё правильно Фёдор, молодость, она своего тоже хочет и не виновата она, что молодость. Я уже с полгода как начал чувствовать, что сожрут меня. Нет, я не обижаюсь, понимаю, возраст. И знаешь, я даже рад, что ты придёшь на моё место, а не хрен знает кто со стороны. Да и как ни крути ты всё-таки мой ученик, а ученику даже полагается уступить место, как в трамвае. - Васильич хмыкнул и разлил ещё по одной. - Поехали!

Что интересно, Фёдор так ничего не решив: идти на начальника цеха или не идти уже стал постепенно об этом забывать. Сам по себе Фёдор не был карьеристом и вполне довольствовался тем что имел, говоря народным фольклором: синицу в руках. Да и ежедневная заводская текучка очень неплохо вентилировала мозги от всяких хоть и честолюбивых, но по мнению Фёдора всё-таки глупых мыслей насчёт повышения, тем более хочешь не хочешь, а Васильича придётся на обочину сталкивать.

***

Разговор он и есть разговор, поговорили и разошлись, ну грамм по сто пятьдесят хлопнули, но это так, не считается. Фёдор тогда ничего определённого Васильичу не сказал: ни то, что согласен, ни наоборот, да потому что сам ещё толком не знал, надо ему это начальничество или не надо? И всё-таки разговор с Васильичем крепко засел в Фёдоре, не иначе в самих печёнках. Но это ладно, это почти семечки, гораздо хуже то, что Фёдор сам того от себя не ожидая стал смотреть на мир глазами начальника цеха, причём этот мир не ограничивался территорией завода. На заводе оно всё понятно, хоть пока всё ещё находишься в формате чернового черновика, но разговор, самый главный разговор состоялся. Наверное придётся опять идти к директору, уж очень не хотелось Фёдору идти к нему. Да и как? Придёшь и с порога: я согласен, так что-ли? Или же: мы с Васильичем поговорили, по сто пятьдесят замахнули и он сам сказал, что добровольно уступает мне должность начальника цеха, ещё хуже!

Но видать так уж мы устроены, а может это всё проделки подсознания, кто его знает, внутри себя Фёдор превратился в начальника цеха, а раз начальник, то и на происходящее вокруг него стал смотреть как начальник, хоть и маленький, но всё равно начальник. Но если на заводе, да будь ты хоть трижды начальником и всех цехов сразу всё равно ничего нового не увидишь, потому что за десять лет изучил свой завод вплоть до молекулярного уровня, то за проходной пока ещё вновь не испечённому начальнику Фёдору открылась картина жизни, да такая, на которую раньше он может просто внимания не обращал, а может быть должность не позволяла.

Сам того не желая, оно само-собой как-то получилось, стал Фёдор присматриваться к людям, прислушиваться к их разговорам, получается, стал интересоваться жизнью самых обыкновенных людей. Вообще-то на заводе тоже работают самые обыкновенные люди, но к ним, а что к ним присматриваться если, ну не всех конечно, но порядочно, как их самих, так и жизнь ихнюю наизусть знаешь?

Присматривался, прислушивался, и, доприсматривался, аж матерных слов не хватает. Дело было в супермаркете куда Фёдор по обыкновению заезжал после работы, ну чтобы пожрать что-нибудь прикупить. Хоть и не был Фёдор в еде привередливым, но водилось за ним: нет, нет, да и купит что-нибудь этакое, ну чтобы требуху свою потешить вкусненьким. Происходило это по принципу: на чём глаза остановятся, то и покупал заранее никаких планов на этот счёт, мол, сегодня куплю это, это и это у Фёдора никогда не было. Ладно, все мы не прочь себя побаловать, ну или домашних своих, это без разницы и ничего плохого в этом нет, наверное тоже так устроены. И вот Фёдор уже купил пачку пельменей, котлет полуфабрикатных, кетчупа, а то закончился, ещё кое-что по мелочи, и пошёл по торговому залу с тем, чтобы высмотреть чего-нибудь этакого, вкусненького, как навстречу…

Навстречу Фёдору шла женщина, нестарая женщина, лет может быть сорока или около этого. Ну шла и шла, их много вокруг ходит и не только в супермаркетах, но эта… Фёдор сначала подумал: больная, а потом посмотрел ей в глаза и, ей богу остолбенел. Глаза! Нет, это были не глаза. Это были две стальные только что на токарном станке обработанные непонятного предназначения детали. Взгляд только вперёд и застывший, как-будто по сторонам она совсем не умеет смотреть, как-будто глаза ей только для того и даны, чтобы смотреть как бы обо что не запнуться и не упасть. Жуткий взгляд, нечеловеческий какой-то. Фёдор тогда ещё подумал: наверное когда приговорённого на эшафот ведут у того взгляд повеселее, ну или эмоциональнее. А тут, в глазах кроме стального блеска ничего нет, совсем ничего, наверное роботы так выглядят. В руках, да, именно в руках, корзинки при женщине не было, она держала: батон белого хлеба, фасованный, грамм на триста-четыреста, кусок дешёвой колбасы и пачку маргарина. Маргарина! У Фёдора чуть-было ноги не подкосились, когда он увидел этот маргарин. А чего тут догадываться?! Наверняка в руках женщины был её ужин, завтрак, а может быть даже и обед. Обалдеть! Раньше Фёдор даже и не задумывался над тем, как это можно хлеб намазывать маргарином, а потом это всё есть? Оказывается можно. Да и одета женщина была не ахти как. Нет, как раз одета женщина была даже с лёгким налётом вкуса и даже шарма, и одежда чистенькая, ухоженная, но, и это прямо глаза резало, одежда была бедной, невыразительной, о какой-либо моде и говорить не приходится.

Вот это так шандарахнуло Фёдора, что он аж забыл о баловстве своего желудка. Глядя на женщину и на её покупки Фёдор почему-то подумал: а чай-то хоть у неё есть или кипяток пьёт? Он даже было дёрнулся с тем, чтобы купить пачку чай и отдать её женщине, но остановил себя, понял что может оскорбить и унизить. Была бы бабушка, тогда другое дело, а тут женщина в расцвете лет, блин, дурацкие условности!

«Как же она живёт?! - глядя вслед удаляющейся женщине думал Фёдор. - А что если у неё семья? Тогда получается батон хлеба, шмат колбасы и пачка маргарина на всю семью? Лучше уж была бы одинокой, не так страшно, хотя для женщин одиночество и есть самая страшная на свете штука. Где же она работает, если вот так? На лицо вполне нормальная женщина, не пьяница, видно, может быть даже образование имеет. Может бюджетница какая-нибудь, ну типа библиотекаря, говорят у них зарплаты ниже не придумаешь?! Кто его знает, всё может быть».

Вопросы сыпались один за другим, а ответы, не было ответов, ни одного не было, ну хотя бы ради смеха. Вот тебе и жизнь, вот и удивляйся сколько твоей душе угодно. Сам Фёдор мало с кем общался вне завода, ну характер такой, поэтому слабо представлял себе, что происходит в других местах, где работают люди. На заводе, что на заводе, на заводе с этим более-менее порядок. Было конечно дело, это когда Фёдор только-только устроился, зарплату по полгода не выдавали, так, аванс дадут а остальное потом, мол, денег нет. Народ возмущался конечно, но не так чтобы очень, хоть что-то но есть, хоть и затягивали пояса, но с голодухи никого не шатало. Сейчас нормально, зарплату выплачивают аккуратно и вовремя, на банковскую карточку переводят. Большая или маленькая зарплата, ну это с чьей-то зарплатой сравнивать надо. Если взять того же депутата, то конечно маленькая, а если вот эту женщину, то, мда… Сейчас заводские работяги можно сказать чуток аж залоснились, не в смысле жрут в три горла, а в смысле: некоторые даже старые квартиры на новые, попросторнее, поменяли, ремонты в квартирах поделали, всякой разной бытовой техники понакупили, автомобилей, вон, перед проходной не протиснуться, а эта женщина…

***

После той встречи Фёдор перестал заезжать в тот супермаркет. Почему? Наверное потому, что боялся опять повстречать эту женщину. Наверное поселилось в душе Фёдора чувство вины перед ней, хотя, ну сами посудите, в чём он перед ней виноват? Да ни в чём. И тем не менее Фёдор стал покупать продукты в другом супермаркете, благо их в округе, один на одном стоят. А ещё, перестал Фёдор разглядывать тех же покупателей или же прохожих, и всё из-за той женщины. Посмотрит на кого-нибудь, а та женщина сразу же перед глазами, и становится жутко, как-будто сходишь с ума и сам прекрасно это понимаешь.

«Это что же за работа у неё такая? - ну не шла из головы Фёдора та женщина. - А может быть шарага какая-нибудь полуподпольная, где начальник мало того что дурак, так ещё и сволочуга законченная? А может быть и не полуподпольная, а вполне нормальная работа, вот только начальство до того зажралось и заворовалось, что работнику ни вздохнуть, ни заматериться? Это что же получается? - пришедшая в голову Фёдора мысль как-будто из огнемёта полсанула. - Это получается, ну если предположить, если я откажусь от должности начальника цеха, Васильича всё равно сожрут и на его место придёт кто-то, неизвестно кто. А что, если этот кто-то такой же, как начальник у той женщины? Это что же, и мои мужики вот так будут ужинать колбасой неизвестно из чего сделанной и маргарином? Ну уж нет, хрен вам!».

Вот так вот совершенно невероятным способом, нет, скорее благодаря встрече с той женщиной Фёдор принял решение идти на начальника цеха.

***

Начальник цеха, это конечно же хорошо, но опять, опять мы так устроены. Это как, предположим, стоит человек на земле, просто на земле, и по сторонам смотрит. Видит он что-нибудь? Конечно же видит! А если подняться на бугорок, тогда как? И тогда тоже видит, и видит чуток побольше, чем стоя просто на земле, горизонт расширился. Этим бугорком для Фёдора стал, вернее, совсем скоро станет должность начальника цеха. Тоже горизонт расширится, и расширится так, что должность замдиректора по производству очень даже четко начнёт просматриваться, тем более что предложение уже поступило. А это, а это означает, что надо будет становиться новочеловеком, а если по-простецки, подставить свою задницу и всё лишь ради того, чтобы стать этим самым заместителем.

Мать-перемать, неужели для того, чтобы хоть чуток подняться выше неизвестно кем дозволенного уровня обязательно надо вот это? Точно также, как и к прохожим приглядываться, правда началось это почитай с того самого собрания, время от времени стал Фёдор отыскивать в Интернете что-нибудь новенькое об этих самых, радужных, на Западе их новолюдьми не называли, называли по цветам ихнего флага.

Если бы у Фёдора вдруг спросили, сам себе задать этот вопрос он ни за что не догадался бы, мол, чего это ты так заинтересовался радужными людями? Вряд ли Фёдор смог бы ответить что-то вразумительное, скорее всего он принялся бы доказывать, а может и драться полез бы, что радужные эти ему и нахрен не нужны и что, мол, за базаром следить надо и был бы прав. На самом деле это не было никаким интересном, это было чем-то другим и называлось как-то по другому, скорее всего как-то по научному, а с научными словами у нас сами знаете как. Если же объяснить по-простецки, на примерах из жизни, то интерес Фёдора к радужному человечеству был очень похож на: это как на покойника смотреть, неприятно а тянет, приблизительно так.

Фёдор переходил с сайта на сайт и помаленьку шалел, ну уж очень всё там написанное и в виде фотографий, и видеороликов представленное было похоже на какую-то безумную, нет, даже не страшную, а именно безумную сказку. Например, в одной из стран мужикам что-то не понравилось и они вышли на улицы с протестом. Ну что ж вышли и вышли, не всё и не всем в жизни нравится, так что можно и попротестовать. Но дело в том, что вышли они наряженными, или одетыми, нет, скорее наряженными в юбки! Представляете, в юбки! Вышли и, это уже совсем в голове Фёдора не помещалось, танцевать принялись, это они так протестовали. Одуреть! Если бы вдруг нашим мужикам что-то не понравилось бы и они вышли на улицу протестовать, то все они, причем в обязательном порядке были бы в штанах, ну разве кто штаны не успел одеть, те были бы в трусах, но никак не в юбках. И насчёт танцев, может быть тоже начали бы танцевать, а что, танце со штакетиной в руках или вообще с тем, что первым под руку попалось — зажигательный танец, сомневаетесь?

Дальше больше, оказывается у них запретили беременную женщину называть беременной женщиной, теперь надо называть беременный человек. Подождите! А что, разве мужики тоже бывают беременными, или мужики у них перестали быть человеками? Наверное перестали, если так себя ведут.

А это, так вообще, в школах ввели предмет под названием «Педерастия», ей богу, так и было написано! Это что же такое они собрались вкладывать в детские головы на тех самых уроках?

Но больше всего глядя на пляшущую полуголую толпу Фёдора интересовало: а они где-нибудь работают или же им за эти сатанинские, по другому не назовёшь, пляски деньги платят? Интересуешься — пожалуйста! Совсем скоро Фёдор нашёл ответ на интересующий его вопрос. Оказалось, что придя на новое место работы вот такой вот радужный, прямо когда устраивается, заявляет инспектору, или как там он у них называется, что он из этих самых. А инспектор, мать-перемать, это мягко сказано, делает отметку в его личном деле и знакомит новичка с руководителем радужной организации на этом производстве, ну или в фирме. Получается, эта радужная нечисть проникла повсюду и оплела всё начиная с улиц и площадей и заканчивая неизвестно чем, впрочем, офисов и заводских цехов вполне достаточно, чтобы минут десять без остановки плеваться и материться. Получается, если у нас раньше на предприятиях были партийные, комсомольские организации, профсоюзы были, а у них ничего такого не было, ну разве что профсоюзы, то теперь у них есть, в смысле, радужные первичные организации, а у нас ничего такого нет, так что-ли?!

Подожди, нету, а директор, Евгений Казимирович, его тоже нету? Есть конечно, чтоб ему, и контора какая-то ихняя тоже есть, но ведь они в кожаных трусах на территории завода не пляшут, вот в чём дело! Более того, одеты вполне прилично, некоторым, да тому же Фёдору, было бы не лишним взять с них пример как надо одеваться. Сидят там себе чем-то занимаются, а чем, по правде говоря никто толком и не знает. Вон, Татьяна с Валентиной, делать им видите-ли было нечего, сходили, поинтересовались и что? А ничего, брошюру какую-то дурацкую дали и всё. Фёдор было, всё по тому же «покойницкому интересу» начал было её читать, да на втором абзаце споткнулся, бред какой-то. А раз бред, ну её к такой-то матери.

Да и если посмотреть на того же директора, Евгения Казимировича, он хоть и этот самый, и не скрывает этого, а молодец, дело знает. При прежнем директоре, да наверное как везде, в семье ни без жулика, ни без раздолбая, бардак на заводе был, чего греха таить. Так он, Евгений Казимирович, всего где-то за месяц, ну прямо как дихлофосом попшикал, извёл и весь, ну почти весь, бардак и тех кто этот бардак творил тоже извёл, с треском вышвырнул с завода. Вот и думай, вот и сравнивай: прежний директор — не этот самый и новый — этот самый, и какой из них лучше?

А работяги, что работяги? Разумеется видя истребление бардака и воровства на заводе в новолюди вступать не побежали, но стали уважительно относиться к новому директору. А оно и понятно, ведь от любого бардака на любом предприятии в первую очередь страдает простой работяга, а потом уже все те, кто должностью повыше. Вот и получилось, авторитет нового директора, и это несмотря на его принадлежность к новолюдям, взлетел прямо с места в небеса. Вот так вот. К тому же, никто из этих, что в конторе засели, не ходил по цехам, не канючил и никого не уговаривал. Видать действовали по принципу: хочешь — милости просим, не хочешь — да и хрен с тобой. А может быть выжидали, кто их знает, мол, глядя на то, как новый директор взялся за дело трудовой народ всё поймёт, оценит и сам потянется, может быть и так.

Вот и сиди, да хоть закопайся ты в этом Интернете разглядывая мужиков в кожаных кепках и трусах, толку-то. Смотришь, что там, а думаешь о том, что здесь, потому что здесь живёшь, здесь работаешь. Так что получилось, что оказался Фёдор, как говорят у них: между скалой и твёрдым местом. Там, у них, радужные сеют в обществе чертовщину какую-то и замыкаются в себе, в своих организациях по месту работы, а тут… А тут, никто чертовщину не сеет, по улицам в полуголом виде не отплясывает, а, да хотя бы на нового директора посмотреть, за производство и простого работягу горой стоит. Странно оно как-то, но тем не менее оно есть, вон, сначала в Интернет загляни, а потом на завод сходи, посмотри, с мужиками поговори.

Картина дня

наверх