О политике я всё-таки не буду.
А о национальных, так сказать, сюжетообразующих особенностях — да, поговорю.
С чем с чем, а с ними в нашем небогоспасаемом отечестве порядок, есть чем нам гордиться. Вот женщины, к примеру. Нет, они не только у нас — вообще-то, они повсюду от других людей чем-то отличаются. Но зато у нас они и вообще, и с особенностями, и никуда нам от этого не деться. Потому-то и гордиться нам приходится.
Из всех женщин меня больше остальных старушки вдохновляют. Не в этом смысле, а, наоборот, в профессиональном. Это я к тому, что иной раз наши бабушки болезные такое учудят, что — грешно, а всё равно со смеху расплачешься.
Я серьезно. Вот очередная бабушка-старушка, например, часика в два ночи на родную «неотложку» звонит. И не просто так, а чтоб на жизнь пожаловаться, причем не на свою, а сразу на соседкину. Типа как лампочка у той перегорела. Серьезно, повод к вызову такой: лампочка перегорела. А как лампочка у ней перегорела, так она, понимаете ли, в темноте хвостиком ударилась. А как она хвостиком ударилась, так у ней руки, ноги и другие оконечности разом занемели, и зудение у организма изнутри случилось, а теперича такое замирание в грудях у бабушки проистекает, что к старушке приближается конец.
Я серьезно. А диспетчерша спросонок: «Чей конец?» Оно понятно, тема среди ночи актуальная. В самом деле: «Чей конец? Какой конец?» Но потом диспетчерша очухалась, хвостик с копчиком кое-как соотнесла, вызов записала и ударную бригаду смеху ради дернула. Что поделаешь, на то у нас и здравоохранение до сих пор бесплатное, чтобы «неотложке» по ночам скучать не приходилось. А поди-ка поскучай, если бабушка «неотложку» для подружки вызывала, для соседки по лестничной площадке, только адрес почему-то свой собственный дала, а сама в соседкиной квартире спряталась, где лампочка перегорела.
И правильно она там схоронилась, потому что вся ударная бригада с недосыпу слегонца ударенной приехала. Вся бригада — докторица с фельдшерицей. Бригада интенсивной терапии называется, сокращенно — «бит». Так и называется: если хочешь быть убит — вызывай бригаду «бит». А вся бригада — докторица тоненькая, фельдшерица маленькая, а всяческой аппаратуры на двоих — килограмм по двадцать. А водила ни при чем, водителю машину сторожить положено. А этаж у бабушек последний, а лифт, само собою, не работает, так что до старушечьей площадки стройняшечки-медянки с такими матюгами доползли, что бабушки совсем перетрухали.
Медички в квартиру позвонили, а дома никого, потому как обе бабушки насупротив в квартире затаились. Медянки матюги на лестницу роняют, звонок в пустой квартире надрывается, а бабушки напротив за дверьми шуршат, в глазок поочередно зыркают, но не открывают. У-у-у, дескать, змеюки подколодные! обойдетесь, мол, мы уж лучше сами по себе когда-нибудь помрем, чем сразу с вашей помощью!
А медянки всё равно звонят, а старушки шу-шу-шу, но не открывают, а девчушки всё равно в дверь ногами лупят…
А водитель между тем решил быстренько за куревом смотаться. На ближайший перекресток на служебном транспорте скоренько слетать, где ларьки круглосуточно работают. А водила как водила, даже не ездила, тем паче не ездоид, не ездун, не ездюк, не ездец какой, а просто молодой, необкатанный попался. Поэтому, когда он у ларьков девицу углядел, он не так всё понял.
А девица у ларьков вполне: фигуристая дамочка, прикинутая, и с фасада тоже ничего, разве только штукатурка слегонца облезла, так что наша дамочка слегка некондиционную француженку напоминает. Вроде как она такси на перекрестке ловит. А водитель с «неотложки» молодой, вовсе необкатанный, он ей в простоте душевной предлагает:
— Девушка, — водила говорит, — может, вас куда-нибудь по-быстрому подбросить? — спрашивает.
А эта, в секонд-хенд прикинутая, отвечает:
— Людей надо лечить, а не блядей куда ни попадя по ночам катать!
Очень даже прямо отвечает. А водитель от такой простоты и скромности настолько обалдел, что ладно он про сигареты напрочь позабыл — хорошо хоть он номер дома вспомнил, где бригаду высадил. И вовремя он вспомнил, поелику ударенной бригаде в дверь таки ломиться надоело, девочки в истории болезни черкнули, что покойница до осмотра сгинула, в неизвестном направлении сбежала, и несолоно хлебавши восвояси подались.
Возвращаются на базу, а их уже повторный вызов дожидается. Я серьезно. Диспетчерша повторно тот же самый вызов приняла. Только бабушки теперь ролями поменялись. Теперь уже не та старушка «неотложку» разбудила, которая в первый раз бригаду для соседки вызвала, а прямо противоположная, то бишь эта, у которой лампочка сперва перегорела, а потом она впотьмах хвостиком ударилась. Так от этой вот теперича всё как-то отлегло, а вот в ту, насупротив, глубоко вступило. И настолько глубоко в бабушку насупротив вступило, что ее подружка тоже адрес «неотложке» почему-то собственный дала, а сама, наоборот, у соседки спряталась, паче чаяния и там лампочка, пардон, перегорела.
Правильно бесплатные медики считают: лечить и мочить нужно с первого захода. А не получилось — сами виноваты. А не виноваты — всё равно никто другой к клиенту не поедет.
Поехали они. Приехали. Всё как в первый раз, разве что дверь теперь не та, а противоположная. Но этаж-то всё одно последний, лифт-то всё едино не работает; а старушки же опять не открывают! Точь-в-точь как в первый раз: бабушки напротив шу-шу-шу, обе-две в глазок на пару зыркают, но наружу ни гугу, замаскировались. А медянки до того с устатку озверели, что все выразительные словеса перезабывали. Плюнули они, в истории болезни указали, что и эта старушонка за компанию, надо полагать, в крематорий на своих двоих помаленьку двинулась, и обратно восвояси подались.
А кареты у подъезда — нету. А это потому, что водитель между тем опять за сигаретами поехал. Вспомнил он, что курево так и не купил. И опять он у ларьков на аналогичную дамочку нарвался. Эта, правда, до того облезлая была, что уже не француженку, пусть даже некондиционную, напоминала, а на депутата Хакамаду натурально смахивала. Серьезно, натуральнейшая хакамада: типа как не хочется, а надо. Вот водителю не хочется, а «типа хакамада»:
— Вам, может быть, минет? — водиле она с ходу предлагает.
А водила помаленьку обкатываться начинает.
— Сколько? — интереса ради спрашивает.
— Столько-то, — эта индивидуальная предпринимательница цену называет.
— Дорого, — водила отвечает.
А она:
— Ладно, столько, — эта бизнесвумен уступает.
А он:
— Дорого, — чувствуется, что водила наш обкатываться начинает.
А она:
— Ну, хотя бы столько, — до предела цену дамочка снижает.
А он:
— Да я вообще-то просто так, мне вообще-то некогда, девушки меня неподалеку ждут, — водила про медянок вспоминает.
А она:
— Ничего, успеем, — деловито шлюшка отвечает.
А водила явно обкатываться начинает. Типа в самом деле ничего: дескать, если что — и девушкам достанется, а если не достанется — пусть сами не зевают…
Так или иначе, водила и на этот раз про курево забыл. Зато докторица с фельдшерицей, пока они со всеми причиндалами у подъезда ждали, всю свою изысканную лексику припомнили, а дождавшись, для непонятливых кое-что еще перевели.
Это по пути они переводили, а на базе с переводом всё-таки не справились, потому как по приезде выяснили, что во всей этой запутанной истории бабушки-то были ни при чем! Абсолютно ни при чем старушки оказались, потому что с адресом накладочка произошла: для начала улицу диспетчерша неверно записала, а ударная бригада заодно номер дома просто перепутала.
А старушки вовсе ни при чем, но зато водила от всего от этого до того, бедняга, ошизел, что сперва от удивления он курить ненароком бросил, ну а после даже удивляться перестал и с тех пор никакие женские истории всерьез не воспринимает. Обкатался, называется…
Впрочем же, чему тут удивляться.
Одно им слово, извините, — женщины!
(с)Михаил Дайнека
Свежие комментарии