Коляда

- Витя, ну, давай еще по одной. За тебя! - немолодой уже мужчина разлил водку по рюмкам, поднял свою, - Давай, за твой день рождения.
Дом наполнился хрустальным звоном. Гости выпили, закусили. Зазвучали прерванные тостом разговоры. Как и на любом дне рождения, гости, провозгласив здравицы новорожденному, предались беседам, в которые и сам новорожденный включился, с превеликим удовольствием.

- Леха, у тебя медвежатина еще осталась? – обратился один из гостей к статному мужчине, сидевшему около него, - Хотел своих побаловать, котлет накрутить.
- Осталось немножко. Тебе сколько? – ответил тот и захрустел соленым огурчиком.
- Да, пару килограмм хватит.
- Заходи завтра.
- Добро.
- Леха, а шкуру куда дел? – спросил новорожденный.
- Выделал. Дома лежит.
- Продай!
- Не, не продам. Другую, какую, продам. А эту нет.
- Эх! – расстроился новорожденный, - А брал мишку чем? Какой пулей? С чем на охоту ходил?
- Так, не пулей брал-то, - ответил Алексей, - рогатиной.
Разговоры за столом смолкли.
- Рогатиной? – недоверчиво спросил кто-то из гостей? – Такого матерого зверюгу рогатиной? В нем же килограмм четыреста. Как ты его рогатиной-то?

- Да, жене печень и желчь медвежья понадобились. Мать у нее болеет. Она ей лекарство делает. Пулей бить категорически не велела. Вот и пошел с рогатиной, - ответил Алексей, поразившись удивлению людей. Для него подобные вещи уже стали обыденными.
Гости удивленно смотрели на ничего не понимающего Алексея. Наконец, один из них спросил:
- Где ты жену такую нашел? Расскажи. А то, кроме того, что она, на селе, первая красавица, мы про нее ничего и знать-то не знаем.
- А всего вам знать и не положено, - рассмеялся тот, - Но, как познакомились, расскажу. Только вы мне, все равно, не поверите. Али за сумасшедшего сочтете.
- Рассказывай. Не сочтем. Поверим, - зашумели за столом.
- Ну, так и быть, расскажу. Петрович, наливай! За тебя, Витек, выпьем, и расскажу.
Вновь зазвенели рюмки. Алексей выпил, закусил.
- Два года назад это было. Аккурат, в конце декабря…

Солнце уже зашло. Алексей шел домой после похода в лес. Думал подстрелить зайца, но удача ему сегодня не благоволила. Уже, будучи недалеко от своего дома, он увидел в лесу отсвет костра. «Интересно, кто это, - подумал он, - Не время для туристов-то». Мужчина подошел поближе. На опушке леса, у оврага, по дну которого текла небольшая речушка, горел костер. У костра, полукругом, стояло, человек десять – пятнадцать. Еще один находился около самого огня и, явно, вел происходившее там действо. Алексей решил подойти поближе. Происходящее живо его заинтересовало. Он прошел вдоль забора садового товарищества и вышел, почти к самому костру, но остановился. На поваленном дереве сидел старый дед. Низкого роста, в вывернутом мехом наружу старомодном тулупе, в валенках и шапке, отороченной мехом.

- Здрав будь, мил человек, - сказал дед, - погоди, не ходи туда. Не время тебе еще.
Алексей ошарашенно остановился.
- Ты кто, дед? Откуда тут взялся? – спросил он.
- Поглянь-ка, не признал, - заворчал дед беззлобно, - Сколько лет ко мне в гости ходит, зверя бьет, грибы-ягоды собирает, а не признал. И нет бы, угощение какое, хотя бы раз принес, так, нет, все с пустыми руками приходит.
Мужчина ничего не понимал. Где-то в глубине памяти зашевелились какие-то воспоминания, но ни во что конкретное не оформились. Дед же посмотрел на Алексея.
- Садись-ка, вот, - он указал на поваленное дерево, рядом с собой, - садись и смотри. Скоро и твое время придет.
Алексей, так ничего не понимая, сел на указанное место.

- Леха, что это за дед? - спросил новорожденный, - Я таких не припомню у нас…
- Да, погоди ты, - прервал его один из гостей, - рассказывай дальше, Леха.
- В общем, сел я на то дерево, - продолжил рассказчик.

А действо у костра продолжалось своим чередом. Видимо, Алексей попал на самое начало, потому, что огонь еще не охватил всю краду(1). Тот, человек, что находился у самого огня, начал говорить слова заговорные:
- Батюшка, ты яр Огонь.
Люди, стоявшие полукругом, повторяли за ним:
- Батюшка, ты яр Огонь.
- Всеми ты князьями Князь.
- Всеми ты князьями Князь.
- Всеми ты огнями огонь.
- Всеми ты огнями огонь.
- Как ты жарок, да пылок.

И снова что-то зашевелилось внутри у Алексея. Он и сам не заметил, как начал повторять за жрецом, вместе с остальными:

- Как ты жарок, да пылок.
- Как ты жжешь, да палишь.
- Как ты жжешь, да палишь.
- Во чистом поле травы и муравы.
- Во чистом поле травы и муравы.
- У сырого дуба подземельные коренья.
- У сырого дуба подземельные коренья.
- Тако же мы молимся тебе.
- Тако же мы молимся тебе.
- Коримся тебе.
- Коримся тебе.
- Сожги, спали ты с нас.
- Сожги, спали ты с нас.
- Все скорби, да болезни.
- Все скорби, да болезни.
- Все узоры, да притороки.
- Все узоры, да притороки.
- Огню Сварожичу слава! – негромко вскричал жрец и воздел руки к небу, ладонями вверх.
- Слава! – вскричали за ним стоящие полукругом, так же, подняв руки.
- Слава! – вскричал Алексей, вскочив, и тоже воздел руки к небу.
Дед засмеялся. Мужчина сел назад и смутился.
- Чего смеешься, старый, - спросил он.
- Радуюсь, - ответил тот, - Люди русские к корням своим возвращаются. Не заглушить память родовую.

А у костра, на импровизированном капище, обряд продолжался своим чередом. Стройная молодая девушка обносила стоящих караваем. И каждый возлагал на тот каравай руки, желая чего либо. Правую, если желал кому-то. Левую, если желал себе. Обе, если желал себе или кому-то еще. На кричавшего славу Огню Алексея никто не обратил внимания. Как будто, и не слышал. Лишь только одна девушка обернулась на крик и посмотрела мужчине прямо в глаза. Несмотря на приличное расстояние, она четко поймала его взгляд. В том взгляде он и утонул, как в омуте. А когда пришел в себя, часть каравая уже лежала в огне, а от оставшейся каждый отламывал себе по небольшому кусочку, деля его на три части: первую в огонь – Богам; вторую в сторону – Духам места; третью съедали сами.

Таким же образом поступали и с шедшим по кругу рогом с квасом. Чуть-чуть в огонь, чуть-чуть на землю, в сторону, глоток самому и передать дальше.
Алексей сидел, завороженный обрядом. Ему самому захотелось попасть в тот круг, стоять рядом с теми людьми. Словно почувствовав его желание, рядом закряхтел дед.
- Вот теперь пора тебе, внучек, - сказал он.
- Ну что, жрец, взошла ли треба(2)? – послышалось от костра.
Жрец пошерудил посохом в огне.
- Взошла, други.
- Помоги-ка встать, - сказал дед.
Алексей, с готовностью, откликнулся на просьбу.
- А все ли здесь? – спросил жрец, - все ли пришли?
- На-ка, вот, одень, - дед достал из-под тулупа берестяную маску, с прорезями для глаз и рта и с нарисованной на ней нахальной рожей.
Алексей послушно одел личину.
- Дай-ка, поправлю, - сказал дед, - сядь-ка.

Мужчина сел перед ним на корточки. Дед поправил личину, покрепче завязал тесемки. Мир вокруг Алексея преобразился. Он стал ярче видеть краски, слух стал острее, он почуял запахи, которые были скрыты от него доселе. Сладкий дым костра, остывающий след пробежавшего недалеко зайца. Он слышал ночных хищников, почти бесшумно парящих в ночном небе.
- Так, все пришли, други? Али ждем кого-то? – снова вопрошал жрец.
- Ну, вот и славно, - сказал дед, - Иди. Теперь тебе пора.
- Куда идти-то? – спросил Алексей.
- Как, куда? К костру, к людям.
- А что мне там делать?
- Иди. Там узнаешь.
Дед подтолкнул его в спину. Мужчина пошел.
- Идет. Чую, идет, - сказал жрец, - Вон, из лесу идет.

Люди обернулись. Алексей шел из леса пружинящей, обманчиво расхлябанной походкой. Подойдя к костру, он остановился, не зная, что делать дальше.
- Кто ты, мил человек? – спросил его жрец.
Алексей молчал в ответ. Он не знал, что ответить. Снова зашевелились воспоминания. Почти оформились во что-то отчетливое.
- Кто ты, откуда идешь? – снова спросил жрец.
Опять в ответ молчание.
- Да, кто же ты?
Опять тишина.
- Видимо, издалека идет. Надо горло промочить. Пересохло, - сказал жрец, налил в рог квасу, передал Алексею:
- Накось, испей.
Мужчина машинально взял рог, сделал глоток. Воспоминание молнией пронзило его мозг.
- Издалека шел-то, - сказал он, отдавая рог, - Шел полями пустыми, лесами густыми. Прошел одиннадцать мостов. Пошел по двенадцатому, мост подо мной подломился, я провалился. Бороду замочил. А за мной Коляда(3) идет. Как ему теперь пройти-то? Надо мост мостить.
- Пойдем мост мостить, други? – спросил жрец.
- Пойдем, - зашумели люди.
- Пойдем, - эхом повторил жрец, - А куда идти, ты знаешь?
- Знаю. Пойдем, - ответил Алексей, несмотря на то, что не знал.

Он отчаянно думал, что же делать, но очень скоро успокоился. Ноги сами его несли в нужную сторону. Люди, во главе со жрецом, шли за ним. А вокруг зашумело. В лесу кто-то кричал, стенал, улюлюкал. Звуки были страшными. Внутри Алексея все сжалось, но, он продолжил свой путь и, вскоре, вышел к сухому дереву. Около дерева стояли двое, так же, облаченные в личины.
- Кто будете?– спросил один из стоящих, когда люди, вслед за Алексеем подошли к бадняку(4).
- Мы – люди добрые, люди русские, - ответил жрец.
- Куда путь держите?
- В лес идем, дерево рубить.
- На что вам дерево?
- Мост мостить.
- На что мост?
- Коляде ходить.

Стража бадняка тихо посовещалась.
- Дело нужное, - сказал один из них, - Но, просто так мы вам бадняк не отдадим.
- А что ж вы за него хотите? – вопрошал жрец.
- Для начала надо проверить, правда ли вы люди русские, али прикидываетесь.
- Как проверять-то будете?
- Говорят, люди русские умом славятся. Будем вам загадки загадывать.
Хитры были загадки, но все их разгадали пришедшие.
- Да, умны вы, - сказал страж бадняка, - но есть еще у нас сомнения. Говорят, люди русские поют хорошо, душевно.
- Полилась над лесом древняя песня. И, словно исчезло все. Исчез лес, бадняк, люди, стражи. Остался только голос, и ничего вокруг. Голос, обволакивающий, зовущий вдаль. Вскоре песня сменилась залихватскими частушками. Наваждение исчезло, а ноги сами пустились в пляс. Вместе со всеми плясала и стража бадняка.
- Ну, хватит, хватит, уморили, - сказал страж через время.

Частушки смолкли.
- Ой, совсем уморили. Дайте испить. Говорят, люди русские щедростью славятся. Али, брешут?
- Испей, вот, квасу, - сказал жрец, протягивая наполненный рог.
Стражники сделали по несколько глотков.
- Хороший квасок. Забористый, - сказал один.
- Добрый квас, - вторил ему другой.
- Убедили. Забирайте бадняк.
- Понесли, други, - сказал жрец, натягивая рукавицы. Ибо, по поверью, нельзя касаться бадняка голыми руками. Кто его коснется, тот в грядущем году помрет.
Алексей, поддавшись внезапному порыву, подхватил бадняк с другой стороны, положивши его на локти. Рукавиц у него не было.
На импровизированном капище жрец ножом вырезал бадняку глаза и рот, накормил кашей, напоил квасом. Люди повязывали на него цветные ленты, говоря про себя то, что, хотят они оставить в уходящем году - ненужное, отжившее. После чего бадняк положили в огонь. Жаркое занялось пламя, знаменуя уход старого года и приход нового

. А люди веселили бадняк – стучали по нему палкой, загадывая желания, вопрошали:
- Веселяк наш бадняк?
И тут же сами себе отвечали:
- Веселяк.
Алексей снял личину. Он снова стал обычным человеком. Слух и зрение вернулись в человеческую норму. Только сознание осталось другим. Вошло в него доброе, светлое. Наша традиция, незаслуженно забытая на долгие века и вновь возрождаемая. Личину свою он положил в огонь.
А люди, тем временем, кормили Мороза. Набирали ложку каши, кидали через плечо, приговаривая:
- Мороз, Мороз! Ходи к нам кутью есть!
А не ходи, Мороз, ты на наш овёс,
На рожь, на пшеницу,
На всякую пашницу,
На курей, на гусей,
На малых детей!
Не бей их, не колоти!
А шишки с ели
Да посконь в чистом поле —
Сколько хочешь, молоти!

Алексей покормил Мороза и, вернувшись в круг, встал около девушки, обернувшейся на его крик. Так они и стояли рядом до конца обряда.
- На сем обрядиво наше завершено, - сказал жрец, - Теперь пир честной. Пойдемте, други.
- Пойдем с нами, - сказала девушка и взяла Алексея за руку.

Гости и новорожденный молчали, внимательно слушая рассказчика.
- А дальше? Дальше что было? – спросил один из гостей, когда Алексей замолчал. Тот засмеялся в ответ.
- А дальше, на Купалу(5), мы свадебку сыграли. Вот так, вот.

(1) Крада – костер, сложенный колодцем. В славянской традиции, такой костер разжигают на праздники Коляды, Масленицы, Таусеня. Также, используется в погребальных обрядах.
(2) Треба – жертва, приносимая Богам.
(3) Коляда – один из Богов славянского пантеона - молодое Солнце, нарождающееся на день зимнего солнцестояния. Так же называется праздник, празднующийся в день, когда Солнце «на воробьиный скок» уйдет из точки солнцестояния, то есть, через два – три дня после самого солнцестояния.
(4) Бадняк – полено или слега, которым «мостят мост» Коляде на одноименном празднике. Сжигается в огне.
(5) Купала – один из главных праздников славян. Приурочен к летнему солнцестоянию.

© Copyright: Артем Гордон