Дед Мороз в кустах. Фельдшер — о том, как скорая работает в новогоднюю ночь
— Вот что у тебя за привычка дурная? Бог с ним, что куришь в кабине. Сам понимаю, что больше негде и некогда, — фельдшер вовсю оттягивался на водителе, — Так зачем каждый раз высовываться в окно, чтобы выплюнуть свою беломорину?
Нельзя что ли аккуратно погасить — и в пепельницу? А пока бригаду ждёшь, дойти до урны и выкинуть.
Фельдшер был не в духе с утра. Мало того, что все сутки в новогоднюю ночь он дежурил один, так ещё и его кореш-водитель умудрился выпросить себе отпуск, оставив лучшего друга на произвол стихии. Вместо Сергеича за руль посадили пожилого мужика из резерва. Город он, по отзывам, не знал совсем. Даже пользуясь навигатором, умудрялся приезжать не туда, чем серьёзно подрывал статистику быстрых доездов, так любимую начальством.
Но и у водителей, как и у медиков скорой, проблема текучести кадров стояла на первом месте после зарплаты. И хочешь — не хочешь, а бери что дают. Вот и брали. Водила, в принципе, был как человек неплохой. Но на скорую пришёл за деньгами, которых ему в далёкой замкадовщине не платили совсем. А семья есть семья. Она была, есть и будет есть. Что не сделаешь ради того, чтоб на Новый год на столе стояло хоть что-нибудь.
Фельдшер понимал всю безвыходность ситуации тех, кого судьба привела сюда работать. Но в душе злился на то, что замкадыши готовы на любые условия труда, на любые унижения со стороны начальства и больных, лишь бы не потерять работу.
В честь праздника водитель напялил на свою голову новогодний колпак и в совокупности с торчащей в зубах папиросой смотрелся очень комично.
— Ты бы полностью Дедом Морозом оделся. Приятно, наверное, будет больным, когда их носилки в машину станет закатывать сам Дед Мороз, — фельдшер зубоскалил.
— Если целиком оденусь, народ будет подарки требовать, — водитель затянулся беломориной и, высунувшись в окно, выплюнул изжёванный бычок.
***
Очередной "клиент" спал на лавочке в парке. Судя по состоянию, он успел не только несколько раз проводить старый год, но и встретить новый, ориентируясь на каждый часовой пояс страны, кроме московского. По московскому времени Новый год он будет встречать, скорее всего, в приёмном отделении ближайшей больницы.
— Новый Год шагает по стране! Его уже встретили жители каких-то там городов и этот вот товарищ. Товарищ? Ты меня слышишь? — съёрничал фельдшер.
— Слышит, слышит, — водитель подкатил носилки поближе. — Только говорить не хочет. Давай грузить что ли?
Грузить оказалось делом не простым. Мало того, что дяденька весил килограммов под сто, так и одет он был по-зимнему, что вес его не облегчало. Попытки просто закатить его на носилки успеха не принесли. Как только дядю начинали тревожить, он разражался нецензурной бранью, пинался ногами и всячески противился "моспогрузу".
Призвать на помощь прохожих не удалось. Пьяный товарищ умудрился выбрать самое глухое и тихое место парка, а вызвавший ему скорую добродетель уже давно ушёл, честно выполнив свой гражданский долг.
— Может, милицию вызовем? Или МЧС? — водитель, отдуваясь, выпрямил ноющую спину.
— По мне, так лучше снежком присыпать. А весной приедем, — фельдшер тоже подозревал, что радикулит не дремлет, а выжидает удобный момент.
***
Фельдшер уже достал телефон, когда кусты по соседству зашуршали и из них на дорожку вылез громадных размеров бомж, держа одной рукой чекушку водки, а второй — хороших размеров палку.
— Чего шумим? Нарушаем общественный порядок? Я тут, понимаешь, живу рядом, а тут шум?
В проломе кустов, оставшемся после торжественного выхода героя, действительно виднелся уютный шалашик из рифлёного картона. Рядом мирно горел костерок, над которым висели "чистые" после стирки носки и котелок с какой то похлёбкой.
— И тебя с наступающим, — фельдшер указал на "клиента". — Вот. Не хочет с нами ехать.
Бомж обошёл пьяного вокруг.
— И одет хорошо. Как же это я тебя проглядел, дорогой мой? Сейчас бы вместе выпивали. Я б тебе водки налил, ты бы мне ботинки подарил. А то и куртку. Но замёрзнуть я бы тебе точно не дал. Ну, не судьба, значит.
Поставив чекушку на лавку, бомж одним движением, как штангу, поднял пьяного и аккуратно положил его на носилки. Тот даже не пикнул.
— Чем мог, — бомж икнул. — Люблю я вас, черти. Сколько раз сам так валялся. Спасали. Уважаю.
Бомж порылся в карманах драной телогрейки.
— Вот. От меня вам к празднику, — и мужик высыпал на живот пьяного кучу металлических десяток и несколько сторублёвых и пятисотенных купюр. — Не побрезгуйте. От всего сердца. Берите, берите. У меня ещё есть. Я сегодня нормально заработал. Вот, гуляю. А вы трудитесь. И работка у вас ещё та. Берите!
***
— И что ты обо всём этом думаешь? — спросил водитель фельдшера, когда пьяный товарищ уже мирно спал в приёмнике, а бригада который раз пыталась вернуться на подстанцию.
— Что тут сказать? И так бывает. Среди бомжей, хоть и не люблю я их, разные попадаются. Попался и такой. И знаешь, что я тебе скажу? Я посчитал, сколько он нам денег высыпал на носилки. Знаешь, сколько там? Почти шесть тысяч! И это при том, что у него ещё осталось! У тебя не появилось желание сменить работу и образ жизни? Бомжам-то больше платят, оказывается.
-- Нет, — водила по привычке открыл окно и высунулся, выплёвывая потухшую папиросу.
У едущего по встречке "КамАЗа" не было никаких веских причин снизить скорость или объехать озеро, состоящее из смеси грязного снега, воды и прочей асфальтовой гадости. Волна была высокой и точной. То, что потом повернулось лицом к фельдшеру, заставило его инстинктивно забиться в угол салона, а потом забиться в истерике от смеха. А посередине того, что получилось из шапки Деда Мороза и налипшей на лицо разноцветной слякоти, торчал так и не выплюнутый окурок беломора.
Автор: Дмитрий Беляков
Фельдшер скорой помощи
Свежие комментарии