Я писал, что с первой женой были отношения ну - хуже некуда. И найти предлог, чтобы поругаться и улизнуть в нужный момент из дома – проблемы не было. А тут, нужно было срочно к очередной l'amour, а причины, так сказать хлопнуть дверью, не находилось - у жены какое-то идиллическое настроение было, ну как мыло не ухватишь. Конечно, можно было и самому сварганить скандальчик, но мы же мужики, легкими путями ходить не можем, ну а когда и натура ко всему артистическая, то захотелось похохмить и вообще перед рандеву покуражиться. Я обожал всякие хохмы, а уж при моей театральной юности, устроить себе спектакль было, как два пальца об асфальт!
И вот, чисто спонтанно, прикинулся я, что у меня крыша поехала.
Подумал, немного глазами покручу, подергаю мордой лица, постебаюсь чуток словесно и жена сама вытолкает из дома.
Ну и поехало. Стала подергиваться бровь, глаза завертелись в астигматизме, я это умел делать, еще на медкомиссии издевался над врачами. На картине Маяковского, выжженной собственноручно лупой на солнце, стал узнавать Гитлера и утверждать, что она портрет повесила для того, чтобы меня упрятать по 58 статье. Хотел выкинуть портрет в окно, но пожалел любимого поэта, да и выжигал почти два месяца. Конечно, замахнулся деревяшкой, но «увидев» под окном массу людей, обвинил жену, что она специально собрала под окном народ, чтобы я кого-то убил Гитлером и чтобы получил бы за это пожизненное.
Жена была в полной растерянности и постоянно приговаривала:
– Юрочка, успокойся, что с тобой?
Но «ружье уже на стену было повешено» и я доигрывал спектакль, который не имел сценария – полная импровизация.
Кривая меня носила как суденышко в бушующем море. Я требовал вызвать по телефону тещу, чтобы она первая попробовала налитый мне в тарелку отравленный борщ. Когда же жена, заглянув мне через глаза, прямо в «тронутую болезнью душу» заявила, что её мама уже три года как на кладбище, я уже точно знал, что она укокошила свою мать, для того, чтобы она не могла попробовать мой отравленный борщ. Потом увидев в её руке нож, которым она резала хлеб, я слезно моля не убивать, спрятался в наполненной ванне, как был в спортивном костюме и требовал коменданта города, так как у меня уже было звание старлея, чтобы спрятаться от неё в казарме, так как родина там меня защитит.
И пока я «мылся», жена вызвала скорую, что совсем в мои планы не входило. Пришлось поспешить. Пока ехали психиатры я, конечно, стал рваться сам пойти в больницу и доказать ей "заразе", что псих не я, а она. Быстро надел чистое белье, нарядился во все выходное, прихватил пару презервативов (ну не в дурку же на самом деле я шел), но скорая опередила.
Эх, не дали спектакль сделать одноактным! Но не зря же я был звездой школьного, а потом народного театра имени Грибоедова, так и для врачей разыграл спектакль. И так вошел в роль, что "система Станиславского там и близко не лежала". Я и про бабень-то свою забыл – вошел в раж и играл спектакль одного актера, бенефис, так сказать для себя!
Меня несло и несло. Жена стояла на всякий случай поодаль, в слезах. Когда же меня врачи ласково пригласили поехать с ними и уже там, без жены, разобраться с борщом и Гитлером, я наотрез отказался ехать, так как заявил что они гитлеровцы и собираются везти меня в газовую камеру. Я требовал доказать что они советские коммунисты! Сидевший тут же, на всякий случай, если бы я был буйным, водила, показал свои права, но взглянув мельком на часы, я разрешил "ружью выстрелить" и признал в них партбилет, так как по времени - переиграл, l'amour уже полчаса ждала.
Продолжение следует:
Вторая часть спектакля была самая сложная, надо было убедить врачей в скорой, что я не псих, до приезда в психушку, так как потом могло быть и поздно!
(с)yurayakunin
Свежие комментарии