Жили-были дед с бабой.
Черт возьми. Да что же это за неуважение к женщинам. С какой еще бабой? Впредь, обещаю себе так больше не писать. Так вот:
Жили были дед с женщиной. Нет, вы не подумайте, женщина не молодая. Такого же возраста как и сам дед — старые оба, как пни. Конечно, я не хочу их обидеть, их ум с умом пней сравнить нельзя, дед и женщина — были умными и мудрыми. И, что самое интересное, жили они в глубоком глубоком селе. Село то называлось Дынино, но это не имеет отношения к нашей истории.
У деда с женщиной появилось пятьсот тысяч евро. Наличными.
**
Из рации сначала были слышны помехи, а потом голос сказал:
- Во поле береза стояла, повторяю, во поле кудрявая стояла. Как меня слышно? Люли люли стояла, как поняли? Повторяю: люли люли стояла.
Голос кашлянул и запел.
- Ёперный кордебалет! Лю-ю-юли лю-ю... - тут певца перебили и это был Геннадий.
- Геннадий у аппарата, я поссать ходил, гражданин главнокомандующий.
- Ах ты... - голос начал ругаться матом, а потом снова перешел на непонятный метафорический язык. - Во поле береза стояла, Геннадий, как меня слышно?
- Очень хорошо слышно. Только я хотел сказать, что туда, куда вы меня послали, я не пойду! Я протестую! Я молодой еще.
- Хорош уже выёживаться! Мы все таки на секретном задании. Ты усек то, что во поле березка стояла? - фразу из известной песни главнокомандующий произнес четко и громко. Словно подчеркивая ее.
- Ну и нехай себе стоит.
А в это время, пока Геннадий сидел на лугу и общался, то есть правильнее было бы сказать, трепался с голосом из рации, преступники, которые везли контрабандные деньги, пересекли пост Геннадия, а он сам этого и не заметил. Впрочем, это нормально, ведь Геннадию ввели сыворотку глупости. На открытой местности очень легко попасть из арбалета со снайперским прицелом в ягодицу, а тем более в ягодицу Геннадия. Арбалет стрелял отравленными стрелами. Как уже говорилось: они были отравлены сывороткой глупости. Хотя Геннадий и так не блестал умом.
Когда Геннадию надоело разговаривать с обезумевшим и визжащим от ужаса голосом по рации, он положил ее на землю и раздавил ногой. То есть, он хотел ее раздавить, но рация была сделана из прочного металла, и поэтому, отметив, что сапогом эту рацию не заткнешь, Гена бросил ее в речку, которая протекала неподалеку. Потом он подняв с земли свой гранатомет, пошел бродить по местности, наслаждаться природой. После того как ему в ягодицу попала стрела, он забыл напрочь о задании, забыл, что он тут делает, и его совершенно не волновало, то что он в форме и с гранатометом.
Автомобиль с контрабандными деньгами скрылся за горизонтом и, наверное, все бы было хорошо, если бы Геннадий по чистой случайности не споткнулся бы о пень, который буквально выскочил перед ним из под земли, и не выстрелил бы в воздух из гранатомета.
Нет. В автомобиль он не попал, как вы наверное подумали. Он попал в бомбу, которая не сработала во время второй мировой, но сейчас она как раз таки как бахнула, что аж деревья, которые были вокруг, попадали и один ствол перекрыл дорогу ехавшей машине. Вы скажите, вот так совпадение. Я тоже удивился, когда наблюдал за этой всей историей, будучи одним из контрабандистов.
Мы ехали себе по проселочной дорогое с украденными деньгами и тут на тебе. Упавшее дерево. Я сразу подумал, что тут замешаны вооруженные силы. Я остановил машину и вышел проверить: нет ли объезда. Но его не было. Перед нами была посадка. Словно забор из целых деревьев. Пели птицы, помню. А потом помню удар по спине и сапоги, испачканные в навозе, и больше ничего не помню.
Дед держал нас всех в погребе со связанными руками. Относился плохо. Бил, ругал матом. Иногда внезапно становился добрым и рассказывал байки из своей жизни, но потом опять: мат и удары самодельными тупым копьем по ребрам. Несколько раз в день выводил гулять. Гуляли мы под прицелом его двустволки. Один раз чуть не прибил, поэтому мы его побаивались. Кормил хорошо — это понравилось. Парное молоко, домашний горячий хлеб, свежие помидоры с огорода. Квас пить не давал. Говорил «На дворе этот... как его... кризис! Самому мало, жопы такие! Ты смотри на них» и опять ругал матом, причем матом он разговаривал, как мы поняли впоследствии.
Была у деда того жена. Она очень болела у него и все время лежала в кровати.
- Дед!
- Чаво вам, сосунки?
- А нас ведь искали. Чего ты нас не сдал?
- Так ведь внуков у меня нет! А вы мне как раз во внуки годитесь. У нас тут жизнь однообразная, а вы мне — хоть какая-то радость.
- А баба твоя где?
- Ах ты: — и опять мат. И спустя пять минут отборнейшего потока нехороших слов он добавил, — какая же она баба? Она - женщина! А вы — баба-баба! О как! Да и где она? В кровати валяется. Болееть!
- А что у нее?
- А черт ее знаеть. Болееть!
- Дед, давай так. Помнишь, ты нас когда брал — чемоданчик был? Так вот ты еще не мог его открыть. Там нужно код знать специальный, чтоб открыть его. Ну и ты нас отпускаешь, а мы тебе код этот говорим. А в чемоданчике деньги. Вам хватит. Баб... Женщину свою вылечишь.
- Ах вы жопы такие! - сказал дед на удивление очень равнодушно. Как будто автоматически и добавил, - я подумаю.
И он подумал. Через несколько дней сообщает:
- Ну что? На выход, три танкиста.
Мы выбрались из погреба и выполнили свое обещание. Открыли кейс и, после того, как дед увидел количество денег в нем, он сказал, что ему так много не надо и чтоб половину мы оставили себе. Мы так и сделали. Потом уехали.
Вот так и появилось у деда с женщиной пятьсот тысяч евро. А мы потом еще приезжали к деду в гости. Он нас угощал все тем же молоком и помидорами. Квас все равно не дал попробовать. «Кризис у нас на дворе» говорит.
**
PS. Геннадию никто в ягодицу не стрелял. Это все выдумки. Да и вообще Геннадия не было. Дерево давно уже лежало на дороге.
© Мусора
Свежие комментарии