На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

  • Александр Лагуткин
    Ну, с нетерпением ждем, когда какие-нибудь "хуситы" на "польской яхте"  взорвут основные трансатлантические кабели св...Ответ за "Северны...
  • владимир Сырников
    Вся эта стрельба вокруг да около, наводит на мысль, что в нашей армии есть руководящие работники работающие на ВСУ, к..."Это вам за Москв...
  • Евгений Кузнецов
    Самый верный способ выжить для них это быстро сдаться в плен.«Пал смертью храб...

И смех, и грех (Байки скорой помощи)

Мы все, как по команде, развернулись в его сторону, пытаясь понять, что случилось с нашим Бургундским. Смешки и слова застряли, так и не вырвавшись наружу. Михалыч был не похож сам на себя.

А позеленевший Михалыч стянул с головы шапку, кинул дубленку на пуфик, на котором стояли переполненные пепельницы и плюнул на пол. Потом со злостью запузырил шапкой в оконное стекло.

Было слышно, как билась о стекло встревоженная, рано проснувшаяся, муха. Весна, чтоб её. Хочешь, не хочешь, а она внезапно подкралась и ударила гормонами по головам.

- Эдик, ты чего? – осторожно поинтересовался Львович.

Он даже бычок загасил, хотя и не докурил.

Михалыч три месяца назад объявил войну курению. Точнее, не так, три месяца назад Михалыч бросил курить, сосать коньяк и начал бегать по утрам рысцой. Он даже на работу начал приходить пешком, а не приезжать на дежурке, как обычно. Окончательно добил нас тот факт, что Михалыч завязал со своей постоянной привязанностью и перестал зажимать в коридоре молоденьких санитарок. Валентина, его бывшая пассия, бродила по подстанции грустной тенью отца Гамлета, болезненно реагировала на любое веселье, мнительно считая, что всех интересуют их отношения. Мания величия! Этой новости нам хватило на полчаса! Обсосав этот факт, мы отбросили его, как ненужную кость, решив, что это явление временное, пройдет.

А Михалыч усиленно внедрял на скорой здоровый образ жизни. Он отказался от ночных дежурств, перестал зависать ночью в кабинете, потребовал переселения курильщиков из кухни в курилку, даже пытался советовать нам не пить первяк, а перейти на обычный чай, и отказаться от кофе, употребляемого цистернами. Наивный, если хочет умереть здоровым, то это его выбор, не наш.



- Я больше не могу! – потрясал какими-то бумажками Михалыч. – Не могу! Дай сигарету! – потребовал он у Львовича.

- Так я это… папиросы курю, ты же знаешь, - растерянно ответил Львович, вытаскивая из кармана пачку Беломора.

- А косячка нет? – задал вопрос Эдик, вытаскивая трясущимися руками папиросу. – Я бы сейчас не отказался.

- Охренеть! – уронил на пол челюсть Львович.

- Эк тебя разобрало! – не выдержал доктор Витя. – Кто это тебя? Валентина, что ли?

- Какая нахрен Валентина?! – вскинулся Бургундский. – А-а-а! – махнул он рукой. – Может, уколоться и забыться?

- Михалыч, окстись, - высказался Львович. – Ты же не на Бразилии.

Он сунул руку в карман, пошарил там, потом вытащил плоскую флягу.

- Во, коньячку хочешь? – предложил он, протянув флягу. – Глотни, бедолага.

Народ тихо дымил, даже не комментируя, все переживали за нашего Бургундского. Несмотря ни на что, мы его любили. Как любят непутевого родителя, который всё никак не может выбрать золотую середину, шарахаясь из крайности в крайность. Всё проходящее, только любовь вечна. Ничего, когда-нибудь остепенится и наш Эдик.

Михалыч отвинтил крышку фляги, закинул голову и несколько секунд стоял в позе горниста, позволяя живительной влаге стекать прямо в горло. Никаких глотательных движений не наблюдалось. Осушив флагу, Михалыч прикурил беломорину и плюхнулся на пуфик.

- Хорошо-о, - сообщил он, выпуская дым из ноздрей.

- Ну? И что с тобой случилось? – спросил Викторыч, когда Михалыч докурил.

- Вызывали сегодня туда, - сказал Эдик и показал пальцем на потолок. – Зае…ли!

- Не все же тебе, - не удержалась от подколки Иришка. – Ты это … осторожней, не залети.

- Вот стерва! – усмехнулся Михалыч и окинул Ирку плотоядным взглядом.

- Даже не вздумай, - мгновенно отреагировала подруга.

Юрка тут же убрал её себе за спину и демонстративно подтянул закатанные рукава халата.

- Вот бабы, - покачал головой Бургундский. – Всё зло от них! – А ты сиди, не рыпайся! Я злой! - нахмурился он на Юрку.

- Ладно, Эдик, что случилось-то? – не отставал Львович. – За что тебя так?

- Акопян, - поморщился Михалыч.

- Это новенький что ли? Который на Бразилии? – уточнил Витя.

- Молчи про Бразилию! – взвыл Михалыч. – Ну что с ними делать? А?! По уму, нужно их всех разогнать и набрать новых.

- Так Акопян как раз новый, - не унимался мой доктор.

- Ага, фокусник! Блин, ты посмотри какие он диагнозы ставит, а эти придурки, с подстанции карточки в таком виде и отправили на проверку!

Михалыч протянул бумажки, которыми перед этим потрясал, и сунул их в руки доктора Вити.

- Ну? – заинтересовался Юрка и потянул к карточкам руки, по которым тут же получил от Вити.

- Да подожди ты, - попросил Витя, разворачивая карту. – Гнойнык правай палужопия, - прочитал он и удивленно посмотрел на Михалыча. – Это как? Чирей что ли вскочил?

- Это постинъекционный абсцесс ягодицы, - пояснил Михалыч. – Правой, - добавил он.

- Круто! – восхитился Юрка. – Ни за что бы не догадался.

- Ты дальше смотри, - посоветовал Михалыч Вите.

- Век живи, век учись, а всё едино, дураком пропадать, - рассмеялся Викторыч.

- Состаяние балного тижолое, чиво дэлать нэ знаю... – прочитал мой доктор, развернув другую карточку. – Хороший диагноз, - кивнул он. – И чего мы головы ломаем? Нужно взять на вооружение. Правда, Малыш? – обратился он ко мне. – Не дергайся.

- Не могу, - хохотала я, пытаясь выбраться из подмышки доктора.

А попробуйте хохотать в такой неудобной позе.

- Я тебе возьму! – покраснел от натуги Михалыч. – Я тебе так возьму!!! Да отпусти ты её, не сожру, - покосился он на меня.

- Не дождешься, - ответил мой доктор. – Знаю я тебя, кобеля.

- Чего? – вскинулся Михалыч.

- Эдик, ты не кипятись, - похлопал по плечу Эдика Львович. – Ну не знает человек, ведь честно же признался.

- Признался, - поперхнулся дымом Михалыч. – Меня сегодня сам спрашивал, какой козел этому фокуснику диплом продал!

- А он его наколдовал, - хохотнул Львович. – Как кролика из шляпы.

Мы уже не хихикали, а ржали, только Михалыч и Витя пытались сохранять серьезные лица.

- Читай, читай, - посоветовал Михалыч и закрыл глаза. – Я не брал те карточки, где стоит труп под вопросом.

- Астаточныэ явлэния мазгавова кровообращэния, - прочитал доктор Витя и улыбнулся. – Интересно, а самого кровообращения уже нет? Только остаточные явления?

- А ты уверен, что там вообще есть мозг? – всхлипнул Львович.

- Говорю же, идиот, полный идиот! – кивнул Михалыч, дымя папиросой. – Ты дальше читай-читай, не шлангуй, - прикрикнул он на Витю.

- Дышет визикулярно, хрэпит вэздэ. Асма, - прочитал Витя и громко засмеялся. – Нет, больше не могу! – протянул он бумаги Михалычу.

В курилке стоял громовой хохот, прерывающийся только на время чтения. Народ стенал и бился головами, пытаясь представить себе услышанное.

- Ты прочитай, - посоветовал Михалыч и усмехнулся. – Там перл остался.

- Балная бил очэнь тижолый. Машину тряхнуло на паваротэ. Балная упал с насилков. Наступыл коитус. Балная захрырэл и сканчаласа, - прочитал Витя и глаза его вылезли из орбит. – Это как? – переспросил он. – И с кем был коитус? С пациенткой что ли? У него?

Народ рухнул и забился в конвульсиях. Сил на слова уже не было, пресс ломило. Юрка подергивал ногой и стонал.

Доктор Витя даже выпустил меня и заинтересованно повертел карточку, пытаясь отыскать данные на пациентку. Чем дальше он читал, тем больше вытягивалось его лицо.

- Подожди, - удивленно спросил мой доктор. – Ей же восемьдесят семь лет. Третий инсульт. О чем он пишет?

- Этот придурок агонию с коитусом перепутал, - пояснил Михалыч, заливаясь хохотом. – Хотя, не представляю, как это возможно!

Отпустило мужика, даже на ха-ха пробило. Будет жить. А то, что неприятности, так всё это чепуха, у кого их нет.

- Это как? – переспросил Витя, у которого в голове подобное не могло уложиться.

- А вот так! – захохотал Михалыч. – Теперь представь, что над этими карточками с утра катался весь облздравотдел!

Муха затихла, припав к стеклу в поисках кислорода, задушит её Михалыч своим выхлопом, а мы децибелами, жалко скотинку.

Народ в курилке уже не смеялся, а бился в агонии, вытирал слезы и похрюкивал, Ирка рухнула на колени к своему доктору и там билась головой. Михалыч тоже громко расхохотался.

Стены потряхивало, окна жалобно звенели, а редкие прохожие, пробегавшие мимо подстанции, шарахались в ужасе и прибавляли шаг.



- Эдик, ты только это не выбрасывай, - взмолился Львович, вытирая слезы. – Это нужно под стекло и на стеночку. А потом экскурсии водить… за сумасшедшие бабки.

- Не выброшу, - заверил Михалыч. – Сам зубами выгрыз, отдавать не хотели. А меня за эти перлы… поимели сегодня, как девочку, - снова пожаловался он.

- Ты смотри, предохраняйся, - напомнил доктор Саша с серьезным выражением лица. Он покопался в кармане, достал упаковку презервативов и протянул Бургундскому. – А то ведь знаешь, как бывает… - не выдержав, он громко расхохотался.

- Сволочи вы! – взвыл Бургундский. – Нет, ну надо, а? Две недели урод работает, а начудил…

- А кому сейчас легко? – посочувствовал Витя. – Но этот коитус тебе долго аукаться будет, - фыркнул он.

- Мда-а уж, - согласился Михалыч, повертел Сашкин подарок в руке и сунул его в карман. – А Валя-то здесь? – спросил он, подумав.

- А то, - заверил его Юрка. – Ходит вся печальная, в тень превратилась.

- Да? – переспросил Бургундский.

Он отобрал у Львовича очередную папиросу, пару раз пыхнул, потом заглянул в горлышко фляжки, вздохнул с сожалением и вернул емкость хозяину. Докурив папиросу, Михалыч заметно повеселел.

- Пойти, что ли, пообщаться? – задал он риторический вопрос, поднимаясь с пуфика.

- Пообщайся, - одобрил его планы Львович. – Зачем девушку обижаешь? Нэ-хо-ро-шо-о это, нэ-правилно, - не удержался он от подколки.

Бургундский даже ухом не повел, когда новый взрыв хохота сотряс стены. Задумался о своем, о девичьем.

- А Анжелка сегодня работает? – повернулся от двери Михалыч.

- А как же, комендантит, - заверил его Юрка.

- Михалыч, ты только не надорвись, - хохотнул Викторыч. – С отвычки-то тяжело будет.

- Обижаешь, - развернулся Михалыч, подтянул джинсы и спионерил по дороге у Львовича пачку папирос.

- Я могу, - усмехнулся Викторыч. – И не так могу обидеть.

- Пусть через часик мне одежду принесет, - кивнул Михалыч на дубленку и удалился.

- Вот зараза! – шутливо возмутился Львович. – Свои кури!

Взглянув во фляжку, Львович закрутил крышку, вытащил из кармана новую пачку папирос и вскрыл её.

- Ну что, народ… можно возвращаться на кухню, - констатировал он. – Репрессии закончились.

Все дружно начали вставать с опостылевших пуфиков. То ли дело на кухне, на диванчиках! Сиди, попивай первяк или кофе, кури и балагурь, ожидая вызова.



Львович снова сунул руку в карман и вытащил кусок сахара. Обдул его от крошек табака и положил на подоконник. Капнул сверху остатки чая из чашки.

- Цып-цып-цып, - позвал он. – Тьфу, или как там тебя? – обратился он к притихшей мухе. – Иди, жри, а то сдохнешь ещё.

- Насчет коитуса я не понял, - веселился Юрка. – Кто помер-то? Акопян или пациентка?

- От коитуса никто не помер, от него сплошное удовольствие, - со смехом ответил Витя. – Эх, Михалыч горячится, нужно постепенно входить в прежний ритм… всё же, в завязке долго был.

- Угу, ОРЗ у него было, - поддержал его доктор Саша. – Очень резко завязал.

- Да ладно, - примирительно сказал Викторыч. – С кем не бывает? Зато, снова человеком стал.

- Будет опять, у кого коньячку перехватить, - поддержал его Львович.



- Снова от Эдика шугаться придется, - шепотом пожаловалась Анютка, выбравшись из курилки. – Ручонки у него шаловливые.

- И не только ручонки, - поддержала её Ирка. – Маньяк слюнявый.

- Мне проще, я не в его вкусе, - хмыкнула я и покосилась на смеющихся подружек.

- О чем шепчетесь? – поинтересовался незаметно подобравшийся сзади доктор Витя.

- О своём, о девичьем, - заверила я его.



- Третья бригада! – выплюнул матюгальник, когда мы уже навеселились, обсосали косточки Михалыча и Акопяна, и напились кофе. – На вызов!

- Поехали, Малыш, - поднялся с дивана мой доктор.

- Куда, куда вы удалились? – продолжал прикалываться Юрка писклявым голосом.

- От же ж шальной, - усмехнулся доктор Витя и покачал головой.



* * *

- Здесь кто-нибудь говорит по-русски? – возмутился доктор. – Ну хоть кто-нибудь?!

Вот уже пять мы пытались добиться вразумительного ответа, но это не получалось. Сплошное щебетание и улыбки на лицах. На всех, даже на лице пациентки, которая лежала перед нами с температурой и сдерживала стоны.

- Я гавалю, - просюсюкала появившаяся раскосая девица, едва достающая мне до плеча.

- Ух, епт, - отшатнулся доктор. – Ну, и что случилось?

- Зивота у неё болита, - прочирикала наша переводчица.

- Живот болит? – переспросил доктор и повернулся к пациентке, лежащей в кровати.

- Да-да, зивота, - охотно подтвердила наша переводчица, кивая головой, как китайский болванчик.

- Что она ела? – спросил доктор, осматривая глаза пациентки.

Он уже заглянул пациентке в рот, даже мазнул по языку мизинцем, теперь занялся глазами, а точнее, попытался, до белков там было трудно добраться, очень уж узкие у неё глазные щели.

- Риса ела, риба ела, эта ела, - наша переводчица махнула рукой на стол, заваленный мандариновыми очистками.

- А какой у неё стул? – поинтересовался мой доктор.

Погорячился он, да и сам это понял, когда девица выволокла из соседней комнаты допотопный стул с гнутыми ножками и гордо продемонстрировала его врачу.

- Вот эта стула, - заявила она.

- Пристрели меня, - шепотом взвыл Витя, сохраняя на лице улыбку. – Спасибо, - кивнул он переводчице. – Очень интересный стул.

- За что боролся, на то и напоролся, - сказала я, не разжимая зубов.

- А морковь она сегодня ела? – поинтересовался Витя, кивнув на лежащую девушку.

- Молокофь? – переспросила переводчица.

- Морковь, - отчетливо повторил доктор. – Овощ такой, в земле растет. – Малыш, взгляни сама, - попросил он, поднимаясь со стула.

- Молокофь, - зачирикала за спиной наша добровольная переводчица, пытаясь выяснить у соотечественниц, что это за зверь и с чем его едят.

- Похоже, - кивнула я, заглянув под веко. – А чего ты к моркови прицепился?

- Да был у меня подобный случай, - пояснил доктор. – К вьетнамке ездил, тоже такая петрушка, - вздохнул он. – А оказалось, что она морковного сока каждый день по стакану выпивает. Вот и вся разгадка.

- Печень увеличена, - покачала я головой.

- Говорю же, точно такая картина, - пояснил доктор. – Не идет у них наша морковка. Травятся они ею.

- Странный народ, - кивнула я. – Сейчас выясню, но в любом случае везти.

- Только куда? В инфекцию или в терапию? – напомнил Витя.

- Где у вас еда? – развернувшись к нашей переводчице, спросила я.

- Еда? – переспросила она и поманила за собой.

Выйдя на кухню, где сидело ещё три девушки, она распахнула передо мной старенький дребезжащий холодильник.

Господи, сколько же их может жить в хрущевской двушке? Я уже насчитала восемь человек, возможно, это ещё не все.

- Нет, - замотала я головой и начала осматривать кухню.

Заметив стоящую коробку, подошла к ней. В коробке россыпью лежали овощи. Выудив из коробки морковь, я показала её и спросила.

- Вот морковь. Она ела её вчера или сегодня?

- Да-да, эта ела, - закивала наша переводчица и показала на стакан, в котором виднелись остатки чего-то рыжего.

Понятно, снова любительница морковного сока. И кто их разберет, пожелтела она или нет? И от чего, если пожелтела, они же от природы желтые! И глаза такие, что фиг увидишь, есть там что или нет! Веко не вывернуть.

- Пила морковный сок, - пояснила я доктору, вернувшись в комнату. – Витька, всё равно, сначала в инфекцию везти.

- В инфекцию, - подтвердил доктор. – Ты можешь узнать, как её зовут?

- А ты сам не мог? – возмутилась я.

- Мог, но ты же не поверишь, - усмехнулся мой доктор.

- Я всему поверю, - заверила я и развернулась к нашей переводчице, которая бродила за мной, как привязанная.

Девушка косилась на доктора с опаской.

- Как её зовут? – спросила я, указав на нашу пациентку.

Услышав ответ, я долго задумчиво смотрела на доктора, а потом согласилась.

- Не поверю, - кивнула я. – Ты прав.

- Одевайте её и выходите к машине, поедем в больницу, - сказал доктор, стараясь сдержать улыбку. – Вы поняли меня?

- Да-да, - кивнула переводчица. – Сицаса плидема.

*****
- Ты представляешь, что сейчас в эфире будет? – задумчиво произнес доктор Витя, взяв в руки трубку рации. – И как звонить?

- Давай поговорю, у меня не заржавеет, - предложила я, и доктор охотно сунул мне трубку в руку. – Луна, Луна, - позвала я. – Это третья.

- Ну, что тебе, третья? – мгновенно отозвалась Оксана.

- Ксю, какая инфекция возьмет китаянку с гепатитом? – спросила я.

- По-русски курлычет? – переспросила Оксана.

- Не-а, - заверила я её. – Ни бельмеса, только глазами щурится.

- Хреново, Рыжик, - вздохнула Оксана. – Ладно, подожди, - попросила она. – Сейчас обзвоню.

Доктор хмурился, ожидая развязки, попутно смотрел на дверь подъезда, ожидая нашу пациентку. Я старалась сохранять самообладание, молясь только об одном – чтобы Юрки, Викторыча и Львовича не было в данный момент в эфире.

- Рыжик, слышишь? – прорезалась Оксана.

- Отчетливо, - заверила я её.

- Четверка берет, только, им нужно сообщить имя и фамилию пациентки.

Я набрала в легкие побольше воздуха и зажмурилась.

- Ой-Суньхунь, - выпалила я.

- Чаво? – спустя секунду переспросила Оксана. – Куда? Вы чем там в машине занимаетесь? Фамилия, говорю, какая у пациентки?

- Давай я суну, - тут же отозвался Юрка. – Что, Витька отказывается, что ли?

- Дай сюда, - протянул руку к трубке мой доктор. – Я его сейчас урою.

- Отстань, - замахала я на него рукой. - Ой-Суньхунь. Ксю, фамилия у девушки Ой, а имя Суньхунь, - отчетливо повторила я. – Нь на конце… эн и мягкий знак. – А не то, что разные извращенцы тут думают, - рыкнула я на Юрку.

- Мягкий знак на конце? – снова проклюнулся в эфире Юрка. – Оригинально.

- Смотри, Юрка, рискуешь, - хохотнул Львович. – Подцепишь ещё ненароком.

- Да ладно, лишь бы не с зубами был, – не унимался Юрка.

- Так мягкий же! – не удержался Львович.

Всё, веселье началось, теперь эфир будет извращаться на все лады.

- Ксю, так мы везем её в четверку? – спросила я, вклиниваясь между хохотом мужиков.

- Везите, - подтвердила Оксана. – Там уже веселятся, даже бокс выделили.

- Рыжик, и как она, китаяночка-то? – не унимался Юрка.

- Ирка, двинь ему по шее, - попросила я – Достал уже.

- Не вопрос, - вклинилась Ирка. – Этот гад уворачивается, - пожаловалась она.

- Помочь? – тут же появился в эфире Львович. – Могу ему накостылять.

- И ты, Брут? - откликнулся Юрка. - А где мужская солидарность?

- Чего? – удивился Львович. – Нет уж, расхлебывай сам.

- Всё, мужики, хорош хохмить, - отобрал у меня трубку доктор Витя. – У Эдика-то неприятности. Львович, ты опять около Оксанки завис? – поинтересовался он.

- Ну, - буркнул Львович. – А что, нельзя?

- Лёва, срочно поднимись к нему в кабинет, - посоветовал Витя. – Не нравится мне Эдик.

- Не нравится – не ешь, - не унимался Львович. – И как ты себе это представляешь? Он там отрывается, а я…

- Лёва, тебя не удивило, что он сегодня без боя сдался? – спросил Витя.

- Это почему без боя? – возмутился Львович. – Очень даже…

- Лёва, ты слышал, хоть раз, чтобы он своих баб обсуждал? Или позволял это делать?

- Нет, - признался Львович.

- И я не слышал, - признался мой доктор. – А он сегодня даже не огрызнулся. Поднимись к нему в кабинет, тревожно мне что-то.

- Тьфу, ёлки! – спохватился Львович. – Расслабились мы. Пойду я взгляну, ты прав.

- Вот-вот, а я заскочу, узнаю, что за гадость Михалычу приготовили. Не просто так он к нам приперся, да и внимание этими карточками отвлекал. Не помню я, чтоб он из-за простого выговора переживал.

- Точно, - задумчиво ответил Львович. – И травкой он никогда не баловался. Развезло его сегодня… Конспиратор, блин! Всё, я побежал!

Дверь подъезда распахнулась и из неё показались наша переводчица и с ней пациентка. Уселись в машину.

- Погнали, Сань, в четвёрку, - сообщил доктор, и отключил рацию.



* * *

- Третья бригада, запишите адресок, - сообщила Оксана, стоило только сообщить, что мы освободились.

- Диктуй, - вытащив из папки чистую карточку, доктор начал заполнять её, не выказав никаких эмоций.

- Оксанка, зараза, мы обедать сегодня будем? – проворчал Сашка.

- Нам солнца не надо, нам партия светит. Нам хлеба не нужно – работу давай, - хохотнула я. – Всё это буржуинские пережитки. Ты разве не знаешь, что у скорой трехразовое питание?

- Ага, понедельник, среда, пятница? – уточнил Сашка.

- Ну вот, знаешь же, а ворчишь, - улыбнулась я. – У нас сегодня четверг, значит, пролетаем.

- Погнали, Сань, - сказал доктор, записав вызов.

- Куда?

- В Воск, - пояснил доктор.

- Ребята, вы попали, - посочувствовал Сашка.



Всё было предсказуемо; нас долго рассматривали, прежде чем пропустить к телу. Замызганные дырявые халаты, потрепанные джинсы, куртки неясной этиологии, наброшенные поверх всего этого безобразия…

- Куда вы пошли?! – орала нам вслед вахтерша, когда, сделав лицо кирпичом, мы проигнорировали её грозные взгляды.

- А дольше вы ехать не могли? – с порога спросила нас секретарша, скривившаяся при виде таких оборванцев.

- Мы старались, - усмехнулся доктор.

- Хам! – высказалась молодая женщина и уставилась на нашу обувь. – Вытрите ноги или вон, тапочки наденьте, чтобы паркет не царапать…

И она указала на угол, где покоились ветераны Куликовской битвы.

- Пардон, сударыня, - усмехнулся доктор и, проигнорировав приказ, отодвинул её.

- Вы паркет поцарапаете! – возмутилась секретарша, возмущенно семеня за нами.

- Где больной? – спросил Витя, заглянув в пустой кабинет.

- В спортзале, - не успевая за нами, она махнула рукой, указывая направление.



- Здравствуйте, - поздоровался доктор, заходя в комнату отдыха.

- Слава Богу, добрались, - простонал мужчина лет пятидесяти, прилегший на диване. – Я уже говорил, пока мимо наших кордонов проберешься сто раз сдохнуть успеешь… долго вас гнобили? – поинтересовался он.

- Минуты три, - прикинул доктор. – Что случилось?

- Хреново, - признался пациент.

- Пили вчера? – поинтересовался Витя, глядя на опухшее лицо пациента.

- Да как вы смеете? – завопила мадам, догнав нас. – Да вы знаете, с кем разговариваете?! Да Александр Васильевич…

- Иди, Маша, - устало сказал пациент. – Достала уже своим криком.

- Саша, как ты можешь?! – возмутилась женщина. – При посторонних? – А вы куда встали? – включила она ультразвук. – Видите же, я газетку постелила…

- Уволю, - пообещал пациент.

- Ты только не переживай, я сейчас этих хамов на место поставлю, - не унималась женщина. – Ой! – завопила она, когда доктор поставил ящик. – Да вы что? Вы знаете, сколько этот стол стоит?! Да вы до конца жизни не …

- На что жалуетесь? – спросил доктор, отвлекая внимание пациента от криков женщины.

Я спокойно распаковала ящик, вытащила нитроглицерин. Это препарат номер один для мужчин коварного возраста, да ещё в такой обстановке. Секретарша-то не кроткого нрава.

- Посидели мы вчера с мужиками, - сказал пациент, отвлекшись от пыхтящей секретарши. – Перебрали немного… много, - добавил он. – А в зале сердце начало прихватывать…- кивнул он на беговую дорожку.

- Да что же ты делаешь?! – напустилась на меня женщина. – Ты куда кладешь эти железяки?! Не видишь, куда кладешь? – не на шутку разошлась девица.

А куда я должна распаковать ящик? В воздухе зависнуть или на полу разложить стерильные шприцы?

Промокшие ноги дали о себе знать. Отогревшись, проснулся хронический бронхит. Я пыталась сдерживать кашель, но с тем же успехом я могла в одиночку штурмовать Бастилию.

- Так, а сейчас болит? Давит? Где болит? – поинтересовался доктор. – Малыш, - он протянул руку, я сунула ему нитроглицерин.

- Давит, - пояснил пациент, отирая грудь.

- Да я что, со стенкой говорю? – возмутилась женщина. – И вообще, что ты тут кашляешь? Микробы всякие распространяешь! И руки вы не помыли!

Нет, ну зачем же сдерживать кашель? Наступать на горло собственной песне, так сказать? Я перестала прикрываться платком и развернулась в сторону женщины.

- Что?! – громко спросила я, подражая манере Марковны. – Громче говори, я не слышу!

- Ты что, ещё и глухая? – с презрением уставилась на меня дамочка. – Докатились! Нам калек каких-то прислали…

- Глухая, но это ничего, - кашлянула я на женщину. – Я по губам хорошо читаю! Ты только не отворачивайся, - прокашляла я ей в лицо.

Сзади послышалось сдавленное шипение, это веселился мой доктор. Пациент тоже ожил, видимо понял по его реакции, что сейчас будет веселуха. Он приподнялся на локте и с интересом наблюдал за нашей с дамочкой перепалкой.

- Хамка! – заявила дамочка, пытаясь увернуться.

- Не отворачивайся, я ничего не вижу. Что ты сказала? – переспросила я, откашлявшись.

- Малыш, - сзади негромко попросил доктор.

Не оборачиваясь, я протянула ему мензурку с корвалолом.

- Малыш, - дернул меня за рукав доктор.

- Что? – заорала я, повернувшись к нему.

- Ты туберкулез-то свой уже залечила? – громко спросил доктор.

- Да ты что? – громко ответила я. – Открытую форму разве так сразу залечишь? – и закашлялась. – Обещают что через полгодика кровохарканье пройдет!

- Ой! Мамочка! – взвизгнула сзади секретарша и мигом выскочила из комнаты.

Раздался топот, а потом хлопнула дверь.

- Ох, уморили! - расхохотался пациент. – Ловко это у вас получилось! – покачал он головой.

- Как вы себя чувствуете? – поинтересовался Витя, глядя на раскрасневшегося хохочущего пациента.

- Классно! Во! – он показал большой палец. – Всё как рукой сняло.

- Сняло, сняло, - кивнул Витя, отсчитывая пульс пациента. – Что, в больничку съездим? – Малыш, догони сульфокамфокаином.

- Сейчас, - вернулась я к ящику.

- Нет, в больницу мне некогда, - не согласился пациент. – А что у меня?

- Стенокардия, сударь, - ответил доктор. – Нужно бы съездить, лечение подобрать. С ишемией не шутят.

- Нормально, - кивнул пациент. – Подберут. Спасибо, что Маньку заткнули.

- Подружка? – поинтересовался Витя, наблюдая, как я делаю укол пациенту.

- Пф-ф-ф? Сдурел? – удивился мужчина, поднимаясь с дивана. – Удавился бы от такой. Подружка жены. Так с утра разоралась, я думал, сдохну. Змея и шпион в одном флаконе.

- Бывает, - согласился доктор, дожидаясь, когда я запакую ящик.

- Доктор, ты погоди, - окликнул пациент, когда я вышла за дверь.

Когда я вышла, вахтерша уже не чинила мне никаких препятствий, а бойко юркнула в свою коморку и хлопнула дверью.

Видимо, секретарша успела поделиться с ней информацией по поводу жуткой болезни и исчезнуть из поля зрения. Чтобы не обманывать ожиданий, я смачно кашлянула в сторону вахтерской сторожки.



- Живем, - сообщил Витя, забираясь в машину. – Малыш, я тебя люблю. Это же надо было такое придумать.

- Туберкулез придумал ты, - напомнила я.

- Вы о чем? – тут же поинтересовался Сашка, развернувшись к нам. – У кого туберкулез?

- Поехали, - махнул рукой доктор. – Потом расскажу. – Луна, это третья, - сообщил он.

- Обедайте, - милостиво разрешила Оксана.

- Саня, ты притормози у обкома, я мигом, - предупредил доктор.

Вовремя предупредил, проехав полквартала, Сашка затормозил около серой монструозности, гордо возвышавшейся в центре города.

- Ну, что там у вас случилось? – поинтересовался Сашка, закуривая.

- Секретутка попалась… - махнула я рукой. – На голову укушенная. Орала дурнухой, вот и пришлось прикинуться глухой.

- А туберкулез здесь причем?

- Да ну, - поморщилась я. – Бронхит всё долечить не могу, а тут ноги мокрые, вот и раскашлялась. А Витька, чтобы пугнуть эту дуру, возьми и ляпни, что у меня туберкулез. Её как ветром сдуло, - развеселилась я, вспомнив бегство секретарши.

- Юмористы, блин, - рассмеялся Сашка. – Вечно вы придумаете.

- Стараемся, - согласилась я. – Сань, заехать бы, переобуться.

- Заедем, - согласился водитель. – Вот будем в твоих краях, обязательно заедем.



- Знаешь, не нравится мне все это, - вздохнула я, прождав доктора десять минут. – Пойду Витьку с кичи вынимать.

- Ты куда? – удивился Сашка.

- Пойду, навещу старых недругов, - усмехнулась я, быстро взбегая по ступенькам.

- Тебя не пустят! – крикнул вслед Сашка, приоткрыв дверцу.

- Пусть попробуют, - буркнула я себе под нос и толкнула стеклянную дверь.

На посту сидел знакомый сержант. Ничто не меняется в этом лучшем из миров. Окинув мой задрипанный халат взглядом, он отвернулся, сделав вид, что не видел меня.

Лифт, мягко фыркнув, остановился. Выйдя, я огляделась. Надо же, ничего не изменилось, как будто вчера я забегала сюда сдать отчетность.

- Наташенька? – остолбенела я, увидев знакомое лицо в приемной.

- О! Привет, - удивилась секретарша. – Каким ветром занесло?

- Попутным, - улыбнулась я. – Наташ, кто у вас сейчас курирует городскую медицину? – поинтересовалась я.

- Казимирыч, - охотно ответила секретарша.

- Да ты что? А он что, к вам перебрался? – удивилась я.

- Так ты ему местечко очистила, вот он и стартанул, - рассмеялась Наташа. – Что, не в курсе?

- Откуда? – удивилась я. – Знала бы, давно воспользовалась. Где он у вас сидит?

Наталья ткнула пальцем с ярко-красным ногтем в дверь и подмигнула.

- Один? – поинтересовалась я, взглянув на табличку, висящую на двери.

- Не-а, - усмехнулась Наталья. – Но, ты заходи, не обидится.

Стукнув в дверь и дождавшись привычного; «Матка Боска, я занят!», я сунулась в дверь.

- Я занят! – повторил сидящий за столом мужчина.

Он беседовал с кем-то, скрытым высокой спинкой кресла. Всё такой же, совсем не изменился. Крепко сбитый, с уже наметившимся брюшком. Вот разве, шевелюра поредела, и её цвет потускнел, посеребренный инеем.

- Ты понимаешь, ну одна, ну пять, я бы закрыл глаза и плюнул, но их восемнадцать, - устало сказал хозяин кабинета гостю, и прикрыл пачку бумажек пятерней, не уступающей размерами лопате средней величины. – Сам понимаешь, не реагировать уже нельзя. Будем принимать меры.

- Жень, к тебе можно? – тихо спросила я.

- Я же сказал… - перевел он взгляд с посетителя на дверь. – Езус-Мария! Ты мне снишься? – хозяин кабинета выбирался из-за стола. – Подожди, - попросил он своего гостя. – Заходи-заходи, - поспешил он мне навстречу.

- Ты не меняешься, - сказала я, заметив, что шевелюра хозяина значительно поредела, когда он склонился к руке. – Всё ещё джентльмен.

- Куда там, мне не к лицу и не по летам, - пожаловался он. – А ты всё хорошеешь. – Безумно рад видеть тебя.

- Я тоже рада. А мне положено, Жень, - улыбнулась я. – Я девушка влюбленная.

- Вижу, - кивнул хозяин кабинета, рассматривая меня у окна. – Глаза сияют. Тысяча чертей! Ты где сейчас? Я слышал, в Москве?

- Нет. Давно уже здесь. Не люблю я Москву, - напомнила я. – Это ты туда рвешься.

- Вот стану большим начальником, тогда девушки будут любить, - усмехнулся хозяин.

- Девушки тебя всегда любили, и любить будут, - напомнила я. – Ты у нас парень хоть куда.

- Не все.

- А что делать? Не могут же все девушки любить только тебя, - рассмеялась я.

- Мне все не нужны, - он всё ещё рассматривал меня. – Поужинаем сегодня? Я закажу столик?

- Не могу, Жень, работа. Да и твоя жена не придет в восторг от этой идеи, - напомнила я.

- Жена уже в прошлом, а работа… - он посмотрел на мой халат. – В моей власти освободить тебе любой вечер.

- Не торопись, Евгений Казимирович, - попросила я. – Я к тебе с просьбой.

*****
- Даже так официально? – усмехнулся хозяин кабинета и уселся на подоконник. – Ну что ж, слушаю тебя.

- Слышала, готовится разбор полётов нашего Бургундского… А как бы замять, Жень?

- Скромненько так! – рассмеялся хозяин кабинета. – Вон, видишь? Восемнадцать жалоб за последние три месяца.

- От жены? – уточнила я.

- От жены.

- Глупо, - хмыкнула я. – Дай ты ему спокойно развестись, - попросила я. – А его она не удержит, даже если будете каждую неделю прорабатывать.

- Да ты, никак, виды на него имеешь? – поинтересовался Казимирыч.

- Ты сдурел? Нет, Жень, я, как герцог Бэкингем, предпочитаю воровать миллион, а любить исключительно королей. Михалыч просто мужик и начальник хороший, жалко его.

- Да, Танюха, ты никогда не мелочилась, - рассмеялся Казимирыч. – Ладно, скажи Наталье, пусть удалит из входящих, - сунул он мне лежащие на столе бумаги. – Я позвоню в горздравотдел, чтобы оставили его в покое.

- Спасибо, Жень, - поднявшись на цыпочки, я чмокнула его в щеку. – Ты – настоящий мужчина.

- Теперь поужинаешь со мной?

- Поужинаю, заезжай в семь. Завтра, - улыбнулась я. – Ещё раз, спасибо. И извини, что оторвала от дел.

- А… предпочтения твои остались прежними? Гастрономические, в смысле, - спросил Казимирыч, покосившись на кресло, в котором всё так же сидел посетитель.

Чувствовалось, что он о многом хотел бы поболтать, но его сдерживал посторонний, находящийся в кабинете.

- Да, - подтвердила я. – Пойду к Наталье, а то убежит.

- До завтра, - напомнил он. – Хотел бы я посмотреть на твоего короля, - добавил он, стоя в двери кабинета.

- Ты даже не представляешь, как это легко, - шепнула я себе под нос и улыбнулась. – До завтра, Женя, - добавила я. – Извини, что оторвала от дел.



* * *

- Витька, поешь, - попросила я, глядя, как доктор ковыряет ложкой в супе.

- Я ем, - с улыбкой взглянул он на меня и продолжил свое нелепое занятие.

- Мне тебя с ложки покормить? Ты же умный мужик, и не можешь дуться на меня за то, что я с кем-то знакома по жизни. Я и сама не знала, что Женька теперь там сидит. Мне Наталья сказала…

- Не оправдывайся. Это наводит на подозрения, - буркнул доктор и снова вылил в тарелку содержимое ложки.

- Ты переигрываешь. Мы же уже выяснили, что на ревность ты неспособен.

- Неспособен, - улыбнулся Витя и отодвинул от себя тарелку.

- Ребята, вы совсем с ума спрыгнули? – поинтересовался наш Сашка, удивленно пялясь на нас. – Чего творите-то?

- Ничего, - улыбнулся доктор и ковырнул салат.

- Ничего, - подтвердила я.

- Да ну вас, - расстроился водитель и уткнулся в свою тарелку.

- Витька, перестань дуться, - попросила я. – Я знала, что ты в кабинете. Честно, шла ведь тебе помочь и надеялась, что наткнусь на кого-то знакомого. Хотела уговорить… чтобы не трогали Михалыча.

- Конечно. Я все понимаю, - вежливо улыбнулся он. – У тебя это хорошо получилось… У тебя всё хорошо получается.

- А как же, - усмехнулась я. – Я же сама мисс совершенство! Не забыл?

- Напомнили, - усмехнулся доктор.

Выпив сок, я бросила салфетку и поднялась из-за стола. Есть совсем не хотелось.

- Сядь и поешь, - остановил меня доктор. – А то мы рискуем застать тебя в обществе какого-нибудь генерала на крылечке. Ты же у нас не мелочишься.

- Генерала? – усмехнулась я. – Легко! Вот только я не мелочусь, зачем мне какой-то генерал? И спасибо, я уже наелась.

- Сядь! – доктор силой усадил меня обратно за стол. – Это очередной твой дружок?

- Это был мой друг, - пояснила я. – Надеюсь, и остался другом.

- Ну хорошо, если это теперь так называется…

- Я никогда не спала с Женькой, если тебя интересует это, - хмыкнула я.

- Что ж так? – доктор так и сидел, уставившись в тарелку.

- Так получилось, - пожала я плечами.

- А всё же? – спросил доктор со скучающим видом.

- Сначала он был слишком джентльменом, а потом уже мне это было не нужно.

- Как интере-есно, - Витя насмешливо посмотрел на меня. – Что тебя в нем не устроило?

- Это уже неважно. Я удовлетворила твое любопытство? – поинтересовалась я.

- Частично.

- С тебя хватит, - я поднялась из-за стола.

- Ничего, завтра наверстаете.

Я чуть не споткнулась, когда до меня долетела эта негромкая фраза. Как пуля между лопаток. У меня даже дыхание выбило.

Выскочив на крыльцо столовой, я закурила.

Нет, ну почему я чувствую себя виноватой? Я же ничего плохого не делала. Почему он постоянно заставляет меня оправдываться?



- Танька, вы поссорились? – приставала Ирка, тормоша меня.

- Нет.

- Поругались?

- Нет.

- Родственничек тебя обидел?

- Нет, - отвечала я, глубже забираясь под одеяло.

- А что тогда? Что с тобой?

- Мне плохо, я болею, - поясняла я в десятый раз.

- Знаешь, мне это надоело! Ставь градусник! – возмутилась Ирка и тронула меня за лоб. – Бли-ин, Анка! У неё температура, - удивилась подруга.

- Отстань, - попросила я, заползая под подушку. – Дай поспать час и все пройдет.

- Ты это видела? – возмущалась Ирка.

- Пойдем, - позвала её Анютка. – Дай поспать человеку. Видишь же, колбасит.

- Танька, ты хоть носки сними, пусть просушатся, - посоветовала Ирка. – А я твои кроссачи поставлю на батарею.

- Угу, – пообещала я и закрыла глаза.

В салоне наступила благословенная тишина, и я задремала. Я даже сон увидела, хороший, добрый, в котором мы не ссорились.



Температура прошла. Я взглянула на часы – семь вечера, неплохо я продрыхла, почти три часа. Скинув одеяло, я с удивлением уставилась на собственные ноги; мокрые носки, которые я забыла снять, исчезли, зато, вместо них появились толстые вязанные, в которых я и согрелась. Возле топчана стояли мои сапоги, а вот мокрые кроссовки испарились.

- Спит Розита и не чует, что на ней матрос ночует, - пробурчала я, снова уставившись на носки. - Это как же нужно спать, чтобы не заметить, что тебя раздели?

- Это, смотря, кто раздевает, - послышался насмешливый голос в полутьме салона. – Есть такие мастера, знаешь ли…

- Михалыч! - взвилась я с топчана. – Что ты здесь делаешь?

- Коньяк пью, - усмехнулся он и снова поднес к губам фляжку. – Вообще-то, зашел сказать спасибо.

- Пожалуйста, – вздохнула я, влезая в сапоги.

- Как себя чувствуешь? Может, из лекарств чего нужно?

- Не нужно, само пройдет.

- Ну, смотри, - тяжело поднялся он из-за стола.

- Михалыч, а где…

- Витька? На вызове твой Витька. Ничего, пусть подумает, ему полезно, а ты поспи ещё, - усмехнулся он и прикрыл за собой дверь.

- Не мой он, сколько раз повторять? – пробурчала я себе под нос. - Михалыч! А кто меня переодевал-то? – опомнилась я.

- Так он и переодевал, - усмехнулся он за дверью. – А ты что подумала?

- Ничего, - буркнула я и снова рухнула на топчан. – Мда-а. Вот пробудится Розита, и прогонит паразита.

Я зажгла ночник, скинула сапоги и снова забралась под одеяло. Пусть мне приснится хороший сон.



* * *

- У родственничка совсем крышу сорвало, - сказала Ирка, ворочаясь на топчане. – Озверел совсем.

- Ты спать собираешься? – зевнула Анютка. – Если нет, то не мешай другим.

- Ты видела, как он на Юрку набросился? – не унималась Ирка.

- Твоему Юрке давно пора язык укоротить, - Анютка тряслась, сжавшись в клубочек.

Бедолаги, им пришлось намерзнуться на вызове, вот и не могла подруга согреться, хоть и куталась в одеяло.

При их появлении я проснулась и поняла, что отоспалась. Нужно было бы встать и узнать, что творится на подстанции, но я пожалела подругу.

- Заползай, - буркнула я, подняв край одеяла. – Поделюсь теплом.

Дважды предлагать не пришлось. Анютка моментально переползла на мой топчан и прижалась спиной.

- А-а-а-а, - простонала она. – Кайф-ф-ф.

- Чем это вы там занимаетесь? – подозрительно спросила Ирка из своего угла.

- Грее-елка, во весь рост, - шепотом пояснила Анютка, опасаясь разбудить меня.

- Я тоже хочу грелку, - шепотом возмутилась Ирка.

- Тш-ш-ш, Таньку разбудишь, - предупредила Анютка.

- Я не сплю, я бдю, - сообщила я.

- Заразы! Двигайтесь давайте!

Ирка подскочила с топчана, как подброшенная и, завернувшись в одеяло, быстро добралась до наших топчанов.

Эти заразы закатили меня на середину, на стык лежанок и облепили с двух сторон, да ещё сверху навалили три одеяла.

- Африка, - пожаловалась я.

- Те-епло, - простонала Ирка.

- Что в мире плохого? – поинтересовалась я.

- Тигр лютует, полный абзац, - тут же поделилась информацией Анютка. – Я даже с кухни сбежала.

- Юрку чуть не убил, - пожаловалась Ирка.

- За что?

- Да ну… Юрка с дурья возьми и ляпни: «плохо за девушкой ухажваешь, пора ей другую грелку найти». Что тут началось! Львович с Викторычем еле удержали родственничка. А Сашка Юрку с кухни за шкирку выволок. Сидят там сейчас, бычатся друг на друга, - пояснила Ирка.

- Да, это Юрка вовремя подсуетился, - вздохнула я. – Ладно, пойду их мирить.

- А что у вас сегодня было? – сонно поинтересовалась Анютка.

Она уже пригрелась и начала посапывать. Стоило мне встать, девчонки сползлись, не давая прохладному воздуху проникнуть под одеяла.

- Сцена ревности, - призналась я. – Никогда не думала, что он на это способен.

- Плохо ты дядюшку знаешь, - сонно буркнула Ирка.

- Третья бригада, на вызов! – рявкнул матюгальник.

- Вали отсюда, - сонно сказала Анютка.



Спустившись вниз, я увидела выходящего с подстанции доктора.

- Витька, меня подожди, - окликнула я его.

- Зачем ты встала? Иди и отсыпайся.

- Уже, - пояснила я, выскакивая следом за ним в холод улицы.

- Гони, Сань, - попросил доктор, устраиваясь в машине.

- Привет соням, - обрадовался мне водитель, выезжая из двора.

- На что едем? – поинтересовалась я.

- На ребенка… трехмесячного, - пояснил Витя, заглянув в карточку.

- И ты хотел без меня ехать?

- Хотел, - признался он. – Вызов нехороший, - достав пачку сигарет, он сунул одну в рот и протянул мне. – Провал в голове.

- Опаньки! – не удержалась я. – А откуда? Трехмесячный ребенок ещё не ходит, даже не сидит самостоятельно. Грохнулся? Или уронили?

- На месте посмотрим, - опустив стекло окна, доктор выпускал дым на улицу. – Может, вдавленный перелом?

- Странно… - не унималась я. – Там же ещё швы не срослись, кости подвижные… а про кровотечение ничего не написали?

- Нет, - снова посмотрев в карточку, ответил доктор.

- Вить, спасибо, - улыбнулась я.

- За что?

- За заботу. Ты что, специально заезжал мне за сменкой?

- По пути было, - буркнул доктор и отвернулся.

По усмешке Сашки и по тому, как он крякнул, я поняла, что гоняли они специально, а не по пути. Наверняка рванули сразу, как только Витя узнал, что у меня температура и мокрые ноги.

- Спасибо, - повторила я.

- Не за что, - буркнул он.

- Ты всё ещё злишься на меня? – взъерошила я волосы доктора.

- Глупости говоришь, - откинулся он на спинку сиденья, подставляясь.

- Рыжик, да он же мурлыкает, - хохотнул Сашка, покосившись на доктора. – Ты ему ещё за ушком почеши, он песенку споет.

- За дорогой следи, - посоветовал доктор, приоткрыв один глаз.

- А чего следить? Приехали, - сообщил Сашка, притормаживая.

Он врубил прожектор и развернул его, чтобы прочитать табличку над дверью подъезда.

- Во, вам сюда, на восьмой этаж, - сообщил он. – Вперед! – и, вытащив из кармана сигареты, закурил, собираясь нас ждать.

- Витька, не злись, и ничего не придумывай, - попросила я, пока мы ожидали лифта. – Я люблю тебя.

- Я тебя тоже, Малыш, - без обычной своей улыбки ответил он.

Лифт приветливо распахнул двери.

- Я люблю тебя, погибель моя, - почему-то шептал он в тишине кабины. – Понимаешь ты это?

Его губы пахли кофе и табаком.



Дверь квартиры распахнулась почти моментально, стоило только доктору нажать на кнопку звонка. На пороге стояла заплаканная молодая женщина.

- Здравствуйте, скорую вызывали? – спросил Витя.

- Да, заходите быстрей, - заторопилась женщина и чуть не за руку втащила врача в квартиру. – Доктор, вы даже не представляете! Такой ужас! Такой ужас!

- Покажите, - спокойно ответил он.

Женщина бросилась бегом вперед, а мы последовали за ней.

- Странно, - сквозь зубы произнес доктор.

- Странно, - согласилась я.

В детской, заваленной огромным количеством мягких игрушек, было тихо. Неужели опоздали?

- Заходите быстрей, - смотрела на нас женщина полными ужаса глазами.

- Гу-у-у, - донеслось до слуха. – Гы-ы-ы…

Пока доктор ставил ящик на стол, я подошла к кроватке.

- Гу-у-у, - болтал малыш и с удовольствием размахивал руками.

- Привет, - улыбнулась я, внимательно осматривая чепчик, надетый на голову.

Следов крови не видно. Малыш тараскал голубыми глазенками, гукал и пытался понять, несет появление чужой тетки угрозу или нет. Недоверчиво косился на мой халат.

Быстро у детей вырабатывается рефлекс на белый халат, через пару месяцев он, увидев таких гостей, обязательно расплачется. Понимаю, что очереди в поликлиниках огромные, врачи зашиваются, но неужели трудно ребенку лишний раз улыбнуться? Или согреть руки, прежде чем приступать к осмотру?

- Привет, малыш, давай тетя тебя посмотрит, - уговаривала я.

- Что здесь? – поинтересовался доктор, подходя к кровати.

- Пока ничего не вижу, - пояснила я, вытаскивая малыша. – Ах ты мой красавец. Что же тут с тобой случилось-то? А?

Малыш испуганно смотрел на чужую тетку, но не плакал, лишь размахивал руками. Попал мне по лицу, я тут же поцеловала маленькую ладошку. Это было что-то привычное для малыша, он прижал ручонку к моим губам и начал успокаиваться.

- Это чьи такие лапки вкусные? М-м-м. Так бы и съела. А чьи это такие сладкие пальчики у тетки во рту? М-м-м…

- Гу-у-у, - ответил малыш и улыбнулся.

Ну вот, контакт установлен, теперь можно общаться.

*****
- Снимите чепчик, - попросил доктор у мамочки.

- Сейчас-сейчас, - запричитала она. – Там такой кошмар!

- Кошмар, говорите? – насмешливо посмотрел он на женщину. – Вы правы, кошмар, - хмыкнул он и погладил ребенка по голове. – Ну-ка, дай, - попросил он, беря малыша на руки.

Я поразилась, как ловко он обращается с малышом. С чего бы тогда притворялся, что боится детей?

- Ну, мужичок, давай посмотрим, как у тебя дела, - подмигнул Витя малышу и тот заулыбался, обрадованный таким вниманием.

Согрев дыханием фонендоскоп, доктор послушал малыша, пощупал живот.

- Принесите чайную ложку, - попросил он мамочку.

Я удивленно смотрела на него, не понимая этой перемены. Это он меня столько времени дурил? Притворялся, а сам…

- Ты его так вкусно тискала, что и мне захотелось, - пояснил доктор.

- Что захотелось?

- В данный момент, потискать ребенка, - искорки-чертенята снова прыгали в его глазах. – Малыш, не хулигань. Накажу.

- Что с ним? Доктор? – вернувшаяся мамочка протянула ложку и снова впала в состояние ступора. – Он жить будет? – трагическим шепотом спросила она.

- Ду-умаю, - доктор придал лицу задумчивое выражение. – Будет. Но… недолго, лет девяносто.

- Так у него же провал, - пролепетала мамочка.

- Провал у некоторых взрослых, а у ребенка родничок, - усмехнулся доктор. – И зарастать он будет до года. Правда, мелкий? – подмигнул он малышу.

Парню это жутко понравилось, он загулил, запузырил, а потом даже рассмеялся. Доктор вернул малыша мамочке.

- Как?

- Девушка, умоляю, ближайшие девять месяцев не дергайте скорую по поводу провалов, - с насмешкой уставился на смутившуюся женщину доктор. – Это физиологично и совершенно нормально для малыша.

- Спасибо, доктор. Извините, - прижав ребенка к себе, женщина отправилась нас провожать. – Извините меня, я так испугалась, - поясняла она, выпустив нас за дверь.

- Бывает, - усмехнулся Витя.

Лифт приветливо распахнул двери.

Хорошо ездить на такие вызова! Никакой боли и горя, одно веселье. Да и чуть-чуть отогреться возле такого улыбчивого карапуза… Разве это не счастье?



* * *

- Чудесный был вечер. Спасибо, - сказал Казимирыч, когда мы прощались у моего подъезда. – Хотелось бы повторить.

- Не думаю, что это хорошая мысль, - ответила я, глядя на освещенные окна квартиры.

- У тебя кто-то есть? Познакомь, - не унимался Казимирыч. – Ты же можешь пригласить меня на чашку кофе?

- Ну что ж, пойдем, - усмехнулась я.



Стоило блямкнуть колокольчику над дверью, как из комнаты показалась заспанная морда Толстого. Он посмотрел на нас, проворчал по-собачьи что-то типа: «ходят тут разные, а потом косточки пропадают», подобрал валяющуюся на пороге кость и рухнул на пол.

- Жив курилка, - улыбнулся Казимирыч, разглядывая пса. – А помнишь, как он меня пугал?

- Не пугал, а шутил. Пугает он не так.

- Малыш, это ты? – из кухни выглянул Витя, как обычно, в одних джинсах и босиком. – О! У нас гости, - и юркнул назад.

Почти мгновенно он вернулся, по дороге натягивая рубаху.

- Добрый вечер, Евгений Казимирович, - с усмешкой поздоровался он. – Проходите.

А гость только ошеломленно переводил взгляд с меня, на доктора, и пытался найти слова.

- Езус-Мария, - покачал головой Казимирыч. – Добрый вечер, Виктор Семенович.

Забавно было наблюдать за ними.



- Ну, как познакомились? Очень просто, Танюха к нам на заочное перевелась, - оживленно рассказывал Казимирыч.

Пиджак уже давно висел на спинке стула, галстук тоже. Коньяк плескался на дне бутылки, а я в этой компании была, вроде как, и лишняя. Мне слова не давали.

- А ты что, ещё и юрист? – удивился доктор, насмешливо глядя на гостя. – Я думал, партшкола…

- Запасной аэродром никогда не помешает, - признался Казимирыч. – Ты прикинь, в компанию матерых мужиков приходит такой вот цыпленок, - кивнул на меня гость.

Его уже изрядно развезло.

- Да ладно, немного на вшивость проверили, - вспомнила я. – А так, ничего.

- Её же никто не знал, - продолжал Казимирыч, не обращая на меня внимания. – С чего девице приспичило идти в ментуру? Ладно бы паспортисткой села или с малолетками возилась, а тут, на землю её потянуло. Знаешь, кем была?

- Догадываюсь, - усмехнулся доктор.

- Не догадываешься, - Казимирыч пьяно стукнул ладонью по столу. – Помдежем она была, самой дежурной жопой в отделе! Упрямая, как черт! Мужики с приколами, а она на все плевала …

- Ты же в ментуре не был, - напомнил доктор.

- Не был, - кивнул Казимирыч. – Я тогда чуть не вылетел из студентов, - хмыкнул он. – Прикинь, сессия началась, а мне половину контрольных вернули с лебедями. Пролетаю, к экзаменам не допускают. Два дня остается.

- И? – не отставал Витя.

- Подходит эта пигалица, спрашивает, что случилось. А мне так хреново в тот день было, что уже всё равно кому жаловаться. Вот и поплакался.

Витя вопросительно посмотрел на меня, но я-то пила кофе, а не хлестала с ними коньяк. В пьяные мужские разговоры не лезу без нужды.

- А она мои контрольные забрала и ушла. На следующий день меня вызывают в деканат, - продолжал свои воспоминания гость. – И ставят в зачетку допуск к экзаменам. Прикинь?

- Как это? – удивился Витя.

- А вот так! Она за ночь все контрольные переделала, а с утра отловила преподов и заставила проверить. Говорю же, упертая девчонка была.

- Серьезно? – поинтересовался у меня Витя.

- Дежурство было спокойное, - пояснила я. – Ночью делать нечего было.

- Так вот и вытащила меня за уши. Я мужиков предупредил, если ещё кто-нибудь пошутить задумает…

- Это понятно, - кивнул доктор.

- Все ждал, когда же она подрастет, - хмыкнул Казимирыч. – Я же не этот… не педераст, тьфу, как его? Ну этот, который к детям домогается…

- Педофил, - поправил его Витя.

- Ну да, и не он, - пьяно кивнул Казимирыч. – Дождался, называется. Тут эта история с её увольнением. Чтобы не цепляли, забрал её к себе в райком. Я тогда первым был … комсомольцем.

Витя снова удивленно посмотрел на меня. А что я? Веселый вечерок выдался - время к полуночи, а на кухне два пьяных мужика разговаривают обо мне, как об отсутствующей. Да ещё Женька перетряхивает всё мое белье.

- Всё, думаю, настал мой звездный час, - Казимирыча совсем развезло. – Ну да, настал. Она на работу вышла, я хвост-то распушил, думал, буду для неё спасителем, а оказалось, что спаситель был другой. Ты что ли?

- Выходит так, что я, - согласился доктор.

- Ладно, Семеныч, давай, по последней и я поеду, - предложил гость и потянулся к бутылке.

- Куда ты поедешь? – удивился Витя. – До первого столба?

- Да? – задумался Казимирыч. – Ладно, я машину здесь брошу, и вызову дежурку, - кивнул он.

- От це – дело, - согласился Витя.



- Спи, Малыш. Хочешь, я тебе сказку расскажу?

- Хочу, только хорошую.

- Хорошую? Ладно. Жил-был на свете старый хирург. Жил себе, не тужил, все было привычно и спокойно, и вот однажды перевернулся его мир с ног на голову.

- Почему?

- Потому что он встретил девчонку. Маленькую, беззащитную… и всё, погиб наш доктор.

- Разве это хорошая сказка, если доктор погиб?

- Глупенькая, это отличная сказка. Старый хирург не просто погиб, он влюбился, как мальчишка. И ревновал, как дурак.

- А сейчас?

- И сейчас ревную. Малыш, я всё время боюсь проснуться и понять, что это только сон…

Толстому мешал этот шепот в темноте. Он взял свою любимую кость и побрел подальше от этих безумных, которые все болтают и болтают, вместо того, чтобы спать. Рассвет уже скоро, вон, соседи уже начали просыпаться.

Пес зевнул и улегся под дверь, чтобы точно знать, кто пройдет мимо. Ведь эти ничего не слышат, а кто-то должен их охранять и беречь их сон.

(с) Белодутова Татьяна

Картина дня

наверх