I
Низкие осенние тучи нагнали сумрак на слякотные улочки. Хуже всего было то, что не светил ни один фонарь. Лишь кое-где голые кусты тускло подсвечивались из окошек домов. Леопольд уже устал вздрагивать от оглушительного лая дворовых псов. Голова раскалывалась, во рту было сухо, как в засыпанном песком колодце, и он едва волочил ноги по раскисшей дорожке вдоль серых деревянных фасадов и дощатых заборов.
И даже крутившаяся в голове, намертво привязавшаяся песенка не могла развеять уныние. Раз за разом он шептал несколько строк, которые в его памяти звучали хриплым, даже каким-то булькающим мужским голосом, пробивающимся сквозь патефонные шумы и волны радиопомех: «Эх, загу-загу-загулял па-а-арень ма-ала-адой. В красной ру-ба-шо-ночке, ха-а-аро-шенькы-ый та-акой».
– Вот, привязалась! – Леопольд облизал пересохшие губы и остановился перевести дух. «Эх, загу-загу-загу…»
II
А все было так хорошо до вчерашнего вечера! Его первая в жизни командировка! Уже десять лет он изо дня на день ковырялся в бумажках с подписями-печатями. Да, ответственно и со знанием дела, но жизнь проходит, а он все сидит за одним и тем же тем же столом. До жжения в пятках хотел что-то поменять в жизни!
Осточертела эта рутина уже давно, но решиться и что-то поменять не хватало уверенности. Возможно, якорем держало прицепившееся с детства дурацкое прозвище – «подлый трус». Леопольд люто ненавидел этот мультик про кота и злобных мышей. И именно поэтому представлялся всем Леней. Но от школьного журнала не скроешься, как и от маминых окриков через весь двор. Ну, теперь все это в прошлом. И трусом Леопольд никогда не был, хотя и храбростью особой не отличался. Нормальным он был, как все.
А тут такой случай: руководство фирмы решило заключить договор с перчаточной фабрикой из глухой провинции. Требовалось проверить производство, чтоб впоследствии не возникло неприятных сюрпризов. Желающих ехать глубокой осенью в тьмутаракань не нашлось и, хоть это совсем не увязывалось с его прямыми обязанностями, Леопольд сумел убедить шефа, что способен видеть дальше краев своего рабочего стола. Какая-никакая, а все же новизна.
III
Пять часов в поезде и два часа на разбитом, гремящем автобусе… Кривые улочки, бревенчатые домики, убитые дороги. Все здесь было иное – не то, что Леопольд привык видеть изо дня в день в столице. Редкие кирпичные здания не поднимались выше трех этажей, щеголяя выбитыми окнами и облупленной штукатуркой, как бомж – кариесом и прорехой меж зубов.
Автобус высадил пассажиров возле обшарпанной гостиницы, коридоры которой источали ароматы мышей и старых досок. В ней Леопольд и заночевал на скрипучей панцирной кровати в комнате с ободранными и замызганными обоями. Но даже вся эта убогая неприглядность не испортила ему настроения, – ему как воздух нужны были свежие впечатления и новые лица.
Весь следующий день он посвятил знакомству с фабрикой, расположенной неподалеку в бревенчатых корпусах, напоминающих бараки. Несмотря на свою строгую сосредоточенность на порученном деле, он отметил несколько симпатичных молодых работниц, которые с интересом рассматривали приезжего. Эти, в сущности ничего не значащие, взгляды вызвали сладкую дрожь какого-то предвкушения в его душе.
Вечером, удовлетворенный собой, он неторопливо шагал в гостиницу, набрасывая в голове план отчета о поездке. Его внимание привлек поселковый клуб, призывно моргающий гирляндой из выкрашенных в разные цвета «лампочек Ильича»: он обещал вечером дискотеку. А почему нет? Автобус на станцию отправится только утром. Куда лучше дополнить успешную командировку романтикой, чем провести ночь, ворочаясь на продавленной скрипучей кровати. Гость из столицы наверняка должен заинтересовать местных барышень.
IV
Увы, вечер оказался не столь томным, как ему представлялось. Девчонки теснились в центре сумеречного зала, целомудренно пританцовывая под липкие, слащавые напевы, льющиеся из динамиков. Парни кучковались по углам и на скамейках вдоль стен, дымя папиросами и втихаря разливая пронесенную водку. Иногда звучала медленная музыка, и тогда посреди зала возникали редкие парочки, топчущие друг другу обувь.
Леопольду катастрофически не везло в тот вечер. Девушки разлетались в стороны при малейшей попытке сближения, словно тополиный пух под метлой дворника. К тому же парни разок отвели его в сторону, наказав держаться подальше от «их баб». Леопольд глушил нестерпимое разочарование отвратительно теплым пивом из больших пластиковых стаканов. Уже за полночь одна из девушек разрешила угостить себя хмельным, но включился свет и всех попросили покинуть помещение. Праздник кончился, так и не начавшись. Девушка тут же сбежала к подругам, успев встревожено шепнуть: «Уезжай отсюда». Леопольд уже и сам хотел этого. Накатившая тоска жгла изнутри. Этот пожар требовалось затушить, и Леопольд спросил каких-то мрачных мужиков возле клуба, где можно достать водки. Все, что было потом, вспоминалось чередой отрывистых картинок. Словно комикс, нарисованный неизлечимым психом. Темные улицы, мрачные подъезды, кодовый стук в обшарпанную дверь, стаканы, какие-то консервы в томате, табачный дым, рваные обои, небритые опухшие неприятные лица…
Так низко он не опускался никогда.
V
Леопольд очнулся под лестницей в темном подъезде какого-то хоть и полуразрушенного, но жилого дома. Едва волоча ноги, он выбрался на улицу и с изумлением обнаружил, что близится вечер. Эх, загу-загу-загулял! Редкие прохожие сторонились его, как прокаженного, и не желали показать дорогу к гостинице. Лишь один мужичок, выпросив чирик на водку, помог, подсказал самый короткий путь через Третью Безымянную улицу. «Третья Безымянная? Значит, есть первая и вторая. Туго с фантазией у местных», – удивился про себя Леопольд.
Безымянная улица, изломанная самыми причудливыми поворотами, никак не кончалась. Сумрак все больше насыщался чернотой. В какой-то момент Леопольд услышал странный, похожий на эхо, звук. Он резко обернулся. Так и есть – кто-то шел за ним по другой стороне улицы. Темный силуэт на фоне некрашеного забора вызвал невольный страх.
– Эй, не подскажете, как пройти к гостинице? – он намеренно крикнул громко, надеясь, что так голос будет звучать уверенно и бесстрашно.
Ответа не последовало. Это было странно и… жутко. Леопольд продолжил свой путь, кося глазом и наблюдая за тенью на другой стороне дороги, следовавшей за ним чуть позади параллельным курсом. Вдруг звуков стало больше. Леопольд оглянулся – сзади его стремительно настигали еще два сумрачных силуэта. Он ускорил шаг. Тени не отставали. И тогда Леопольд, не боясь выглядеть трусом, бросился бежать. На ходу он стучал в окна и двери, надеясь привлечь внимание жителей, но лишь раз за стеклом дернулись шторы. Улица словно вымерла. Только безмолвные тени преследовали перепуганного беглеца, оглушая его своим топотом. Будь проклято это место!
VI
Преследователей с каждой минутой становилось все больше. Было в этой жуткой погоне что-то потустороннее – необъяснимая и беззвучная целеустремленность гонителей, неподдельный ужас до цепких мурашек по всему телу.
Леопольд уже задыхался от усталости и страха, когда увидел, как несколько теней метнулись ему наперерез с противоположной стороны улицы. Это западня!
Пытаясь уйти от погони, он свернул в какой-то проулок, где сразу же увяз в грязи. Он кое-как сумел вытащить ногу, но грязь с чавканьем проглотила ботинок. В кромешной темноте он успел сделать не более пяти шагов, когда нога провалилась в черную пустоту. Леопольд рухнул в яму, заполненную холодной водой и скользкой глиной. Он пытался выбраться, но не смог даже достать пальцами до краев канавы.
Его преследователи безмолвно следили за мучениями жертвы. Командировочный, захлебываясь жижей, взмолился:
– Что вам нужно? Забирайте все, что найдете. Только вытащите меня отсюда! – как он ни старался сдерживаться, но сквозь слова прорывались всхлипы отчаяния. Сверху раздался голос, резкий, как скрежет ножа по точильному камню:
– Как твое имя?
– Л-леня.
– Леонид?
– Нет, Лео-польд.
– Хвала тебе, Леопольд! – последнее было сказано нестройным хором, но содержание фразы никак не вязалось с угрожающим тоном голосов. И слух не обманул Леопольда – ему на голову опрокинулась порция холодной грязи, мгновенно просочившейся за воротник. Леопольд закричал, но следующий ком размокшей глины ударил прямо в лицо, сбив напрочь дыхание и опрокинув жертву на дно ямы.
VII
– Добрый вечер! Посмотрите, пожалуйста, вы не встречали здесь этого человека?
Грузный мужчина, прикреплявший к стене дома табличку, сиявшую свежей краской, осторожно спустился с лестницы. Молодой человек подошел ближе, хрустя подошвами по свежеуложенному щебню.
– Дорогу будут ремонтировать?
– Ага, теперь можно, – мужчина почему-то улыбнулся и, вглядевшись в фотографию, помотал головой:
– Не, не встречал такого. Но по глазам вижу, что хороший, честный человек.
– Ну, да, только пропал неделю назад и никаких вестей. Все бумаги и вещи в гостинице остались, а самого нет. Начальству заявления в полицию мало – сами решили в детективов поиграть. Целый день хожу, но все, кого пытаюсь спросить, бегут от меня, как от чумного. Странный у вас тут какой-то народ.
Мужик молча кивнул. Приезжий обратил внимание на табличку.
– Ха, «Леопольдовская» – это в чью же честь?
– Это по имени покровителя улицы.
– Вот ведь имечки у этих святых… Кстати, пропавший тоже по паспорту Леопольд. Только все его Леней привыкли называть.
– А тебя самого как звать-то?
– Николай.
Мужчина пожевал губами и снова улыбнулся. Медленно, растягивая слова, будто пробуя их на слух, он пророкотал:
– Никольская, Николаевская – да, хорошее название для улицы.
Николай согласно кивнул и убрал фото в кожаную папку.
– Я тут, похоже, заблудился. Не подскажете, как до гостиницы быстрее добраться? А то темнеет, а с освещением у вас совсем беда.
– А ты иди прямо, мимо Семеновского тупика, потом свернешь налево по Андреевскому переулку и упрешься в Шестую Безымянную улицу. По ней направо и до самого конца, а там уже до гостиницы рукой подать. Даже в темноте не заблудишься.
Приезжий благодарно кивнул и устало побрел, проклиная начальство, дрянную сумеречную погоду и дремучий поселок с кривыми, темными, безымянными улочками, которые надежно прятали свои тайны.
(с)Вадим ЕЧЕИСТОВ
Свежие комментарии